А.Широкорад (Москва)

Штурм Перекопа – мифы и реалии

  О боях за Крымский перешеек говорится в десятках книг и сотнях статей как советских, так и эмигрантских авторов. Но, читая их, невозможно не вспомнить пословицу: «за деревьями не видать леса». Что же произошло на самом деле? То ли Врангель действительно построил на перешейке мощные фортификационные сооружения, то ли белая армия отступила с Каховского плацдарма и закрепилась на перешейке на временных укреплениях полевого типа? А это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».

В середине октября Врангель, осмотрев Перекопские укрепления, самодовольно заявил находившимся при нем иностранным представителям: «Многое сделано, многое предстоит еще сделать, но Крым и ныне уже для врага неприступен». Увы, барон выдавал желаемое за действительное. Постройкой укреплений на Перекоп-Сивашской позиции руководил генерал Я.Д. Юзефович. Потом его сменил генерал Макеев, который был начальником работ по укреплениям Перекопского перешейка. Еще в июле 1920 г. Макеев в рапорте на имя помощника Врангеля генерала П.Н. Шатилова докладывал, что чуть ли не все капитальные работы по укреплению Перекопа производятся в основном на бумаге, поскольку стройматериалы поступают «в аптекарских дозах». Ни землянок, ни блиндажей, где могли бы укрываться войска в осенне-зимний период, на перешейке практически не было.

Руководитель французской военной миссии генерал А. Бруссо, с 6 по 11 ноября (н. с.) осмотревший Чонгарские укрепления, в докладе военному министру Франции писал: «…программа позволила мне посетить расположение казацкой дивизии в Таганаше[1] и трех батарей, расположенных у железнодорожного моста через Сиваш. Это следующие батареи:

— два 10-дюймовых орудия к востоку от железной дороги [у станции Новый Таганаш — А.Ш.];

— два полевых орудия старого образца на самом берегу Сиваша;

— орудия калибром 152 мм Кане, немного позади от предыдущих.

Эти батареи показались мне очень хорошо обустроенными, но мало соответствующими, за исключением полевых орудий, роли, которую войска должны были сыграть в предстоящих боях. Батарея 10-дюймовок располагала бетонированными укрытиями и насчитывала не менее 15 офицеров среди личного состава. Ее огонь был хорошо подготовлен и мог бы достойно вписаться во всю организацию артиллерийского огня, в которой оборона позиций с близкой дистанции осуществлялась бы полевыми орудиями. Но именно этих орудий и не хватало! Так же слабо была организована огневая поддержка пехоты. На берегу Сиваша, вблизи от каменной насыпи железной дороги, находилось примерно до роты личного состава; ближайшие воинские подразделения располагались в пяти верстах оттуда, в Таганаше. На сделанное мною замечание мне ответили, что недостаток оборудованных позиций вынудил отвести войска в места, где они могут получить укрытие от холода.

Следует согласиться, что температура оставалась очень низкой в начале декабря, что солдаты были очень плохо одеты, что не хватало дров в этом районе. Рельеф местности, в остальном, облегчал оборону, несмотря на плохое расположение войск. С этой точки зрения, Крым сообщается с континентом только посредством плотины и железнодорожного моста (мост взорван). Конечно, через Сиваш имеются броды, однако берег представляет собой глинистую гору с вершинами высотой от 10 до 20 метров, абсолютно непреодолимую.

В дивизии, которую я видел в Таганаше, не царила уверенность в победе. Главнокомандующий сказал мне, что казаки не годились для этой позиционной войны и что их лучше отвести в тыл и реорганизовать в более серьезные подразделения. Личный состав дивизии имел столько же бойцов в тылу, сколько и на переднем крае.

Тем временем я пересек три линии обороны, оборудованные в тылу Сиваша; первые две из них представляли собой ничтожную сеть укреплений, третья линия была немного более серьезной, но все они были расположены в одну линию, без фланговых позиций, на склонах, обращенных к противнику, или на самом гребне холма, слишком близко одна от другой (от 500 до 800 м) и не имели никаких окопов в глубине».      

 Советские военные историки значительно преувеличили мощь укреплений противника. Тем не менее, я думаю, стоит привести и их мнение. Тем более что вопрос о возможностях обороны на перешейке очень важен, и не столько для Гражданской, сколько для Великой Отечественной войны.

«Основная линия обороны Перекопских позиций была создана на искусственно насыпанном старинном турецком валу, имевшем ширину у основания свыше 15 м и высоту 8 м и пересекавшем перешеек с юго-запада на северо-восток. Протяженность вала достигала 11 км. На валу были оборудованы прочные убежища, окопы, пулеметные гнезда, а также огневые позиции легких орудий для стрельбы прямой наводкой. Перед валом находился ров шириной 20—30 м и глубиной 10 м. На всем протяжении перед укрепленной позицией было установлено проволочное заграждение в 5—6 рядов кольев. Все подступы к проволочным заграждениям и рву фланкировались пулеметным огнем.

Вторая линия укреплений на Перекопском перешейке проходила северо-западнее Ишуня, в 20—25 км юго-восточнее и южнее Турецкого вала. На этой позиции было построено 4—6 линий окопов с проволочными заграждениями и долговременными оборонительными сооружениями.

За Ишуньскими позициями располагалась дальнобойная артиллерия противника, способная держать под огнем всю глубину обороны. Плотность артиллерии на Перекопских позициях составляла 6—7 орудий на 1 км фронта. На Ишуньских позициях имелось около 170 орудий, которые усиливались огнем артиллерии 20 судов с моря.

Позиции Литовского полуострова полностью постройкой закончены не были. Они состояли из окопов и на отдельных участках имели проволочные заграждения.

Чонгарские укрепления были еще более неприступными, так как сам Чонгарский полуостров соединяется с Крымом узкой дамбой шириной в несколько метров, а Сивашский железнодорожный и Чонгарский шоссейный мосты были разрушены белыми.

На Таганашском полуострове противник создал две укрепленные полосы, а на Тюп-Джанкойском — шесть укрепленный рубежей. Все укрепленные рубежи состояли из системы окопов (на ряде участков, соединенных в сплошные траншеи), пулеметных гнезд и блиндажей для укрытия живой силы. На всех участках были построены проволочные заграждения. На Арабатской стрелке противник подготовил шесть укрепленных рубежей, пересекавших стрелку по фронту. Чонгарский перешеек и Арабатская стрелка имели незначительную ширину, что затрудняло маневр наступающих войск и создавало преимущества для оборонявшихся. Чонгарские позиции были усилены большим количеством артиллерии, бронепоездами и другой техникой»[2].

Действительно, белые бронепоезда сыграли важную роль в обороне Крыма. К 1914 г. в Крым вела только одна железнодорожная линия Сальково — Джанкой, проходившая через Чонгарский полуостров и Сиваш. В 1916 г. была введена в строй линия Сарабуз — Евпатория. А в 1920 г. белые достроили ветку Джанкой — Армянск, чтобы иметь возможность доставлять технику и войска к Перекопу. Понятно, что этого было мало. Следовало построить несколько рокадных железных дорог вблизи перешейка для переброски войск и действий бронепоездов.

Сколько точно имелось орудий на Перекопско-Сивашской позиции, данных нет ни в исторической литературе, не удалось мне найти их и в архивах. Правда, я нашел дело о снятии тяжелых орудий белых с Перекопских позиций в конце 1924 г. Там речь шла о трех 203-мм английских гаубицах MK VI, восьми 152/45-мм пушках Кане, двух 152-мм крепостных пушках в 190 пудов[3] и четырех 127-мм английских пушках.

Предварительная разведка красных показала, что противник имел на Арабатской стрелке сравнительно слабую оборону, а восточное побережье полуострова охранялось лишь конными дозорами.

Для безопасного движения войск по Арабатской стрелке необходимо было обеспечить операцию со стороны Азовского моря, где действовала флотилия мелких судов противника. Эта задача была возложена на Азовскую флотилию, находившуюся в Таганроге. Однако Азовская флотилия из-за льда, сковавшего Таганрогскую бухту в начале ноября, не смогла прибыть в район Геническа. Поэтому Фрунзе отказался от первоначального плана использования Арабатской стрелки для главного удара и принял новое решение. Новое решение М.В. Фрунзе сводилось к тому, что 6-я армия должна была не позднее 8 ноября силами 15-й и 52-й стрелковых дивизий, 153-й бригады 51-й дивизии и отдельной кавалерийской бригады переправился через Сиваш на участке Владимировка, Строгановка, мыс Кугаран и нанести удар в тыл противнику, занимавшему перекопские укрепления. Одновременно 51-я дивизия должна была атаковать перекопские позиции с фронта. Для развития успеха на перекопское направление подтягивались 1-я и 2-я Конные армии. Начало операции намечалось в ночь с 7 на 8 ноября.

Войска 4-й армии должны были прорвать чонгарские укрепления. Таким образом, войска Южного фронта наносили удар на двух направлениях с концентрацией сил на правом крыле фронта, где решалась главная задача операции… В ударной группе 6-й армии, предназначавшейся для форсирования Сиваша и действий в обход Перекопских укреплений, было сосредоточено 36 легких орудий 52-й дивизии. Это давало тройное превосходство над артиллерией Кубано-Астраханской бригады генерала Фостикова, занимавшей Литовский полуостров и имевшей всего 12 орудий.

Для непосредственной артиллерийской поддержки первого эшелона войск, которые должны были форсировать Сиваш, от 1-го и 2-го дивизионов 52-й стрелковой дивизии было выделено два взвода сопровождения. Эти взводы, для оказания им помощи при движении через Сиваш, получили по полуроте стрелков каждый. Остальная артиллерия ударной группы занимала огневые позиции в районе Владимировки и Строгановки с задачей поддержать наступление пехоты огнем батарей с северного берега Сиваша. После овладения ударной группой 1-й линии укреплений Литовского полуострова планировалось перемещение 1-го и 2-го дивизионов на полуостров: 3-й же дивизион должен был поддержать наступление пехоты с прежних позиций и прикрыть отход ударной группы в случае неудачи форсирования.

51-я стрелковая дивизия, действовавшая против Перекопских позиций, была усилена артиллерией 15-й дивизии и имела 55 орудий, которые были объединены в руках начальника артиллерии 51-й дивизии В.А. Будиловича (34 — 76-мм пушки, 7 — 122-мм гаубиц, 6 — 152-мм гаубиц, 3 — 107-мм пушки и 5 — 120-мм пушек). Они были сведены в четыре группы: правую, среднюю, левую и противобатарейную.

Первая группа в составе двенадцати легких и трех тяжелых орудий под командованием командира 2-го дивизиона 51-й дивизии имела задачу обеспечить прорыв 152-й бригадой 51-й дивизии перекопских укреплений.

Средняя группа в составе десяти легких и четырех тяжелых орудий также имела задачу обеспечить прорыв 152-й бригадой Перекопских укреплений и потому она была подчинена командиру правой артиллерийской группы. Следовательно, правая и средняя группы фактически составляли одну группу в 29 орудий, имевшую единую задачу и общее командование.

Левая группа в составе двенадцати легких и семи тяжелых орудий имел задачу обеспечить прорыв перекопских позиций ударно-огневой бригадой 51-й дивизии.

Противобатарейная группа состояла из семи орудий (42-линейных — два и 120-мм — пять) и имела задачу вести борьбу с артиллерией и подавлять резервы противника»[4].

Из этих весьма неубедительных цитат следует, что красные для штурма имели семьдесят 76-мм полевых пушек[5]. Кроме того, у Фрунзе было аж двадцать одно «тяжелое орудие». Из последних самыми мощными были 107-мм пушки обр. 1910 г., 120-мм французские пушки обр. 1878 г. и 152-мм гаубицы обр. 1909 г. и 1910 г.

107-мм пушки и 152-мм гаубицы при царе-батюшке считались тяжелой полевой артиллерией и предназначались для разрушения легких полевых (земляных) укреплений. Французские же пушки представляли скорее музейную ценность, нежели боевую.

Более мощными орудиями Южный фронт не располагал. В глубоком тылу красных хранилось на складах несколько орудий большой и особой мощности, доставшихся от царского ТАОНа (корпуса тяжелой артиллерии особого назначения). Но к ноябрю 1920 г. они находились в плачевном техническом состоянии, к ним не было обученных расчетов и средств тяги. Лишь к 24 марта 1923 г. красным с трудом удалось ввести в состав ТАОНа восемь 280-мм гаубиц Шнейдера и три 305-мм гаубицы обр. 1915 г.

С имевшейся в наличии артиллерией Фрунзе еще мог выиграть сражение в чистом поле у врангелевцев или поляков. Но штурм хорошо укрепленных позиций был заранее обречен на неудачу. Спустя 19 лет Красная Армия штурмовала относительно хорошо защищенную линию Маннергейма и понесла огромные потери из-за пренебрежительного отношения бездарных стратегов типа Тухачевского и Павлуновского к артиллерии особой мощности.

На Карельском перешейке даже мощные 203-мм гаубицы Б-4 не могли пробить финских дотов. Через четыре года, летом 1944-го, с ними отлично справлялись 305-мм гаубицы.

Так что получается? «Красные орлы» совершили нечеловеческий подвиг, овладев Крымским перешейком? Да, действительно, с обеих сторон было совершено много геройских дел. Но в целом красные дрались с противником, запрограмированным на бегство, а главное, «линия Врангеля» оказалась «потемкинской деревней». Однокашник и собутыльник нашего барона барон Маннергейм оказался куда умней. Зато в «Записках» Врангель будет бессовестно врать, говоря о борьбе на Перекопе: «Красные сосредоточили колоссальную артиллерию, которая оказывала своим частям мощную поддержку». К этому времени и советский «Агитпром» приступил к фабрикации легенд и мифов о штурме Перекопа.

По данным статьи В. Триандафиллова «Перекопская операция Красной Армии»[6], на трехкилометровом участке Перекопского перешейка от Сиваша до Перекопского тракта у белых было всего 10 орудий, то есть по 3 орудия на 1 км фронта. А западнее тракта до Перекопского залива на 8-километровом участке находилось 40 орудий, то есть по 5 орудий на 1 км фронта. Все орудия полевые, в основном трехдюймовки.

Для сравнения вспомним, что в ходе штурма Севастополя в 1941 г. немцы имели 50 орудий на 1 км фронта, а Красная Армия в 1944 г. в районе Сапун-горы — до 300 стволов на 1 км. Участник боев за Перекоп полковник Михаил Левитов высмеивал советских историков, расписывавших бетонные укрепления белых: «У нас вообще таковых не было»[7].

Другой участник боев, поручик Мамонов, вспоминал: «Окопы на Перекопе были хороши и даже с проволочными заграждениями, но опять наши штабы забыли, что имеют дело с живыми людьми. Ни землянок для людей, ни складов, ни дров, ни колодцев предусмотрено не было».

Управляемые фугасы и минные поля на Крымском перешейке были выдуманы врангелевской прессой, а позже перекочевали на страницы монографий мастистых советских историков. Таким образом, штурм Перекопа представлял собой успешное наступление Южного фронта против бессистемно и наскоро возведенных полевых укреплений белых. В результате по завышенным данным потери красных как на перешейке, так и во всем Крыму составили около 10 тысяч убитыми и ранеными.

А была ли альтернатива у Врангеля или, скажем шире, у белых в Крыму? У белых был почти год, чтобы укрепить Крымский перешеек. Ширина перешейка примерно 100 км. Одиннадцатикилометровый Перекопский перешеек омывается Каркинитским заливом на западе и Сивашем (Гнилым морем) на востоке. В 60 км к востоку от Перекопа в центре Гнилого моря находится Чонгарский полуостров, соединенный с Таврией узким (200—300 м) и длинным (около 4 км) перешейком. С Крымом Чонгарский полуостров соединен узкой насыпью и мостом (всего около 6 км).

В 16—17 км восточнее Чонгарского полуострова Крым с Таврией соединяется длинной и крайне узкой (200—500 м) Арабатской стрелкой, по которой проходила одна гужевая дорога.

Еще крымские татары осознали, что, укрепив перешеек, можно превратить Крым в остров. В 1540 г. хан Сагиб Гирей приступил к строительству укреплений на Перекопе. Весь перешеек был перекопан рвом, за которым насыпан вал. К началу ХХ века ширина вала у основания доходила до 36 метров. Глубина рва — до 30 метров, ширина — около 10 метров. Ров был выложен камнем. Через каждую версту была поставлена большая каменная башня.

На эти-то укрепления и понадеялся наш барон. Увы, Врангель только носил знаки отличия генерал-лейтенанта, но так и остался кавалерийским ротмистром. Он, видимо, не знал, что в конце XIX — начале ХХ веков произошла революция в фортификации. На смену каменным бастионам и земляным валам пришли укрепления из железобетона и стали.

Мировая война стала неплохой проверкой подобным сооружениям. Забегая вперед, скажу, что в 1930-х годах линии Мажино, Маннергейма, германские укрепления на Рейне и т. п. стали лишь развитием фортификационных систем начала ХХ века.

Историки Гражданской войны, как советские, так и эмигрантские, как-то упускают из виду, что к 1917 г. Севастополь был по мощности второй после Кронштадта крепостью России, а также главной базой Черноморского флота.

В Севастополе имелись десятки крепостных и морских пушек и мортир калибра 305, 280, 254, 203, 152, 120 и 102 мм. Имелся и огромный запас снарядов.

Крепость располагала десятками вагонеток, несколькими километрами узкоколейных железнодорожных веток, специальными устройствами (крепостными передками) для перевозки тяжелых орудий по гужевым дорогам и т. д. Не следует также забывать, что Севастопольская крепость была одновременно и заводом с ремонтными мастерскими, бетономешалками и т. д. Таким образом, Севастопольская крепость была способна своими силами строить бетонные укрепления. Сколько ни грабили немцы, а затем союзники, запасы Черноморского флота и Севастопольской крепости к 1920 году были огромны.

В Крыму был мощный «Севморзавод», плавучий завод (мастерская «Кронштадт») и несколько других металлообрабатывающих заводов, которые без проблем могли изготовить любое количество металлических устройств и элементов конструкций для фортификационных сооружений перешейка. На складах Черноморского флота имелись сотни тонн броневой стали, в батареях Севастопольской крепости были в большом количестве основания для орудий, броневые двери, радио, телефоны, кабели, электродвигатели и прочее оборудование для мощных фортов. Англичане взорвали машины на шести русских броненосцах и крейсере «Память Меркурия», но свыше ста их пушек калибра 152—305 мм были в целости и сохранности.

Когда большевики заняли Севастополь, на его береговых батареях они обнаружили 7 исправных 10/45-дм пушек и как минимум одно орудие, требовавшее ремонта, несколько 152/45-мм пушек Кане и 120-мм пушек[8], а также 4 исправные 11-дм (280-мм) пушки обр. 1877 г. производства Круппа. Кроме того, там находилась исправная 305-мм гаубица обр. 1914 г. (ствол № 40). Согласно акту за 1925 год «О сдаче Севастопольским портом и принятии АУ РККА 12/40-дм пушек» принято:

— 3 шт. изготовленные ОСЗ[9] в 1900 г., № 28, 29, 32;

— 5 шт., изготовленные ОСЗ в 1915 г., № 58, 59, 60, 61, 88.

Все тела в исправном состоянии. Системы 1915 г. сделали всего по несколько выстрелов.

— 12/40-дм орудия, снятые с броненосца «Три Святителя»: № 41 (1904 г.), № 2 (1895 г.), № 44 (1902 г.) № 8 (1895 г.); с броненосца «Пантелеймон»: № 77 (1914 г.) № 9 (1895 г.), № 40 (1902 г.) № 1 (1895 г.);

— с броненосца «Иоанн Златоуст» сняты четыре 12/40-дм пушки, все английские фирмы Виккерса, произведенные в 1914 г., № 1499, 1487, 1489, 1485 (две без затворов, но их можно подобрать).

Перейдем к орудиям меньших калибров:

— С «Евстафия» сняты: 203/50-мм № 45, 44, 34, 21 и 152/45-мм Кане № 12 и 22 (1900 г.). Последние две требуют небольшого ремонта.

Все вышеперечисленные орудия находились в полной боевой готовности и имели незначительную или допустимую степень расстрела.

По приказу Реввоенсовета шесть 203/50-мм пушек, снятых с «Евстафия» и «Иоанна Златоуста», были назначены на береговые батареи: 4 — в Керчь, 1 — в Одессу и 1 — в Очаков[10].

Замечу, что полных списков орудий, захваченных красными в ноябре 1920 г. в Севастополе, мною не найдено, а, скорее всего, их вообще в природе не существует. Но и вышесказанного хватит, чтобы представить, какую огневую мощь Врангель мог сосредоточить на Крымском перешейке.

Мало того, в Севастополе стоял поднятый линкор «Императрица Мария», с которого можно было снять часть брони, двадцать 130/55-мм пушек и многие сотни 305-мм и 130-мм снарядов. Вместо этого Врангель приказал вывести линкор из дока и вновь затопить. Опять же красные, изгнав белых, подняли линкор и использовали 305 и 130-мм пушки «Марии» для создания береговых батарей и железнодорожных артустановок.

Весной 1919 г. французский линкор «Мирабо» налетел на камни у Севастополя. С помощью белых он был спасен и отведен в ремонт в Севастополь. Пытаясь облегчить корабль, французы сняли с него свыше 1000 тонн брони, которую позабыли, драпая из Севастополя. Вместо того, чтобы использовать эту броню для строительства укреплений на Крымском перешейке, барон толкнул ее какой-то итальянской фирме.

Увы, все это так и осталось невостребованным, хотя у Врангеля было 9 месяцев для обустройства Перекопских позиций.

Наконец, у белых имелся сравнительно сильный флот, а у красных флота не было, за исключением нескольких мобилизованных гражданских судов, составлявших Азовскую флотилию.

Были у Врангеля и людские резервы. Почти 450 тысяч «бывших» сбежались в Крым, спасаясь от большевиков! Вспомним хотя бы булгаковский «Бег». Они ели, пили, интриговали и всячески мешали военным. Почему Врангель не приказал им взять в руки оружие или, по крайней мере, лопаты? Приват-доцента Голубкова, как человека образованного, поставить к дальномеру на батарее 6-дюймовых пушек Кане, а господину Корзухину с женой вместо «пушного товара» — в руки по лопате и на Перекоп на рытье окопов.

Сейчас СМИ называют беженцев в Крыму элитой русского общества, лучшими его представителями. Но вот вопрос, почему эта элита не пожелала не то что кровь проливать, а просто немного попотеть — жирок сбросить на Перекопских позициях? Издавна гражданское население Руси принимало участие в обороне городов, и в 1941 г. сотни тысяч женщин и стариков вышли рыть окопы и противотанковые рвы на подступах к Москве и Ленинграду. Но тут «образованная часть общества» и дородное купечество не пожелали спасать ни «Русь святую», ни самих себя. Менталитет не тот: пойти господам в Париже и Стамбуле в таксисты и половые в кабаках, а дамам — на панель? Да запросто! Но лопату в руки… Фи! А Врангель и К^о ни войска, ни «элиту», ни местных жителей и не собирались привлекать. А ведь почти за год можно было создать систему укреплений почище, чем линии Мажино и Маннергейма.

Почему же это не было сделано? Именно из-за косности мышления русских генералов и адмиралов. Шашки наголо! Кавалерийская лава, вперед! Пехота с музыкой на пулеметы — шагом марш! Вот это по-нашему! А формировать крепостные дивизии, строить теплые подземные казармы для личного состава… Такой глупостью наши господа офицеры свои головы забивать не изволили.

Врангелю не нужно было строить доты-«миллионеры»[11], как это делал Маннергейм. Ему было достаточно разобрать, как детский конструктор, башни, казематы, системы ПУС[12] лишенных хода броненосцев, а затем собрать их на перешейке. И это не фантазии автора. В 1921 г. руководство красных Морских Сил на Черном море предложило использовать четыре броненосца в качестве плавучих батарей для защиты Одессы и Днепро-Бугского лимана. Все оборудование броненосцев находилось в рабочем состоянии, кроме машин, взорванных англичанами. Однако председатель Реввоенсовета Троцкий устроил истерику и велел сдать броненосцы на лом.

Кстати, использовать броненосцы как плавбатареи мог и Врангель. Осадка около 8 метров не позволила бы броненосцам подойти близко к берегу в Каркинитском заливе в районе Перекопа. Но их можно было чуть ли не в два раза облегчить, демонтировав все, что не является необходимым для ведения артиллерийской стрельбы: машины, дымовые трубы, мачты, рулевые и якорные устройства, торпедные аппараты и прочее. Далее к броненосцу подводится система понтонов, которые приподнимают корабль. Так можно было уменьшить осадку с 8 метров до 1—2 метров. Подняли же белые понтонами «Императрицу Марию» весом в 25 тыс. тонн. А почему нельзя приподнять понтонами броненосец типа «Три Святителя» весом до разгрузки 13 тыс. тонн, а после разгрузки — 8 или даже 5 тыс. тонн? Четыре такие плавбатареи в Каркинитском заливе могли гарантированно прикрыть Перекопский перешеек.

У Арабатской стрелки можно было поставить десяток мелкосидящих канонерских лодок типа эльпидифор и болиндер со 130-мм и 152-мм пушками. Кстати, и это делалось зимой 1919/20 г.: у Арабатской стрелки стояла во льду канонерка «Терец» и сильно досаждала красным артиллерийским огнем. А осадка ее была существенно больше, чем у тех же болиндеров.

Мы уже знаем об отсутствии у красных артиллерии большой и особой мощности. Построив глубокоэшелонированную систему стальных и железобетонных укреплений, Врангель мог сделать Крым на несколько лет неприступным островом. Но что делать дальше?

Отделившись неприступными укреплениями, нужно было отделяться политические, то есть сделать Крым «незалежным». И опять же это не моя выдумка, Крым в Гражданскую войну уже много раз становился «незалежным».

Еще 25 июня 1918 г. в Симферополе под эгидой германского командования было создано «Крымское краевое правительство». С уходом немцев и приходом в Севастополь союзных эскадр 15 ноября 1918 г. кадеты, эсеры и меньшевики создали новое краевое правительство.

15 июня 1919 г. краевое правительство драпануло из Севастополя на греческом судне «Надежда». А 25—29 апреля 1919 г. в Симферополе большевики создали Крымскую Советскую Социалистическую республику (КССР) и Временное рабоче-крестьянское правительство. Возглавил это правительство Ульянов, правда, не Владимир, а Дмитрий Ильич.

Увы, 18 июня 1919 г. на пляжи Коктебеля высадился десант генерал-майора Якова Слащёва, и уже 23 июня Ульянов со товарищи собрали чемоданы и сели на поезд Симферополь — Москва.

Итак, барону не нужно было изобретать велосипед, а лишь восстановить Крымскую республику. Для приличия в состав нового правительства должны были войти те же кадеты и меньшевики, но, естественно, первую скрипку играли бы военные.

Тут следует заметить, что с середины 1919 г. советское правительство без колебания заключало мир с любым государством, если то прекращало войну простив Советской республики. Так, на унизительных для России условиях был заключен мир с Финляндией, Эстонией, Латвией и Литвой. Позже, чтобы достичь компромисса с Японией, большевики пошли на создание Дальневосточной республики. Обратим внимание, сразу после заключения мира с Эстонией и Латвией Советская Россия стала их широко использовать для «подпольного» транзита в обе стороны. Дело в том, что ведущие государства мира не признавали Советскую Россию и не желали торговать с ней. Зато правительства большинства государств Европы с большим удовольствием «смотрели сквозь пальцы» на экспорт и импорт товаров в Россию через Прибалтийские лимитрофы.

Поэтому можно предположить с большой долей вероятности, что правительство большевиков признало бы независимость нейтрального Крыма и сделало бы из него черноморский Гонконг. Кто-то скажет: хорошо рассуждать через 89 лет, зная наперед последующие события. Но то же самое Врангелю советовали наиболее талантливые руководителя белого движения. Самый толковый стратег белых — генерал-лейтенант Слащёв-Крымский несколько раз предлагал Врангелю начать переговоры с большевиками — «красные в Крым не войдут и сговорятся с нами о нашей будущности».

Ну а промышленники, бежавшие в Крым, несмотря на репрессии белой контрразведки, успешно торговали с Советской Россией. Врангель возмущался: «Документально установлено, что “Центросоюз”, “Центросекция” и “Днепросоюз” являются контрагентами советского правительства, получают субсидии от советской власти и выполняют задания таковой по доставке товаров и фуража Красной Армии и в губернии Северной России. Осмотром книг “Центросоюза” и Харьковского отделения Московского народного банка было установлено, что “Центросоюз” получил 50 000 000 рублей от советского правительства, а в местных складах “Центросоюза” были обнаружены товары, заготовленные для советской России. Из других кооперативных организаций особенным вниманием советской власти пользовались “Центросекция” (кооператив для рабочих), “Днепросоюз” и “Здравосоюз”, которые получали крупные субсидии от Советов и, обслуживая сих последних, привлекали к этой работе и те свои филиалы, которые находились на территории Русской армии…

Эта переправка в Северную Россию производилась частью через Батум и Грузию, а иногда путем сосредоточения товаров в таких пунктах, которые эвакуировались Добровольческой армией, причем оставляемые товары перечислялись конторой “Центросоюза”, обслуживающей Советскую Россию»[13].

Как видим, барону нужно было только не мешаться, и «Остров Крым» сам по себе превратился бы в русский Гонконг. Не стоит забывать, что большевики не имели на Черном море не только военного, но и торгового флота. Весь черноморский торговый флот и транспортная флотилия Черноморского флота находились у Врангеля. Так что на Крым посыпался бы золотой дождь. Пример — Гонконг, Монако и другие малые государства служат тому порукой. Кстати, в 1919—1920 гг. англичане пытались создать Черноморский Гонконг. Речь идет о городе Батуме, который англичане объявили «свободной зоной». Батум стал центром не только европейской и кавказской торговли, там заключали сделки представители советских предприятий и фирм, существовавших на территориях, занятых ВСЮР.

Увы, Врангелю было наплевать на судьбы своих офицеров и казаков, на судьбы 450 тысяч беженцев и населения Крыма. Барон прекрасно понимал, что в случае перемирия с большевиками нужды в таком «правителе» не будет. Мало того, он станет помехой в дальнейших взаимоотношениях Крыма и Советской России. Врангель не был ни политиком, ни стратегом, а лишь кавалерийским ротмистром, готовым просадить за карточным столом всё и вся.

Источники:

1.Врангель П.Н. Записки. Берлин, 1928

2.Гражданская война в России: оборона Крыма. М.: АСТ, СПб.: Terra Fantastica, 2003

3.История отечественной артиллерии. Т. III. Артиллерия Советской Армии до Великой Отечественной войны (Октябрь 1917 — июнь 1941 гг.). Кн. 7. Советская артиллерия в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны в СССР (1917—1920 гг.), М. — Л-д: Воениздат, 1963

4.Перекоп и Чонгар. Сборник статей и материалов. / Под. Ред. А.В. Голубева. М. Госовениздат, 1933

5.Слащёв-Крымский Я.А. Белый Крым. 1920 г. Мемуары и документы. М.: Наука, 1990

6.Широкорад А.Б. Упущенный шанс Врангеля. М.: Вече, 2009

[1] В документах упоминается как Таганаш, так и Новый Таганаш. Собственно, это одно и то же.

[2] История отечественной артиллерии. Т. III. Артиллерия Советской Армии до Великой Отечественной войны (Октябрь 1917 — июнь 1941 гг.). Кн. 7. Советская артиллерия в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны в СССР (1917—1920 гг.), М. — Л-д: Воениздат, 1963. С. 608-609.

[3] В русской крепостной артиллерии были 152-мм пушки образца 1877 г. весом в 190 и 120 пудов, и их так официально именовали.

[4] История отечественной артиллерии. Т. III. Кн. 7. С. 610—613.

[5] Возможно, там было сколько-то 76-мм горных пушек обр. 1909 г., но снаряды для них были одинаковые с полевыми, лишь меньше дальность стрельбы.

[6] Перекоп и Чонгар. Сборник статей и материалов. / Под. Ред. А.В. Голубева. М. Госовениздат, 1933.

[7] Строго говоря, две 10-дм пушки у Нового Таганаша стояли на бетонных основаниях.

[8] Точные цифры не называю из-за разночтений в документах.

[9] ОСЗ – Обуховский Сталелитейный завод.

[10] Архив Советской армии. Ф. 22. Оп. 12. Д. 69, 1, 593. Ф. 22. Оп. 15. Д. 119.

[11] Каждый такой дот стоил миллион финских марок, и поэтому эти доты называли «миллионерами».

[12] ПУС — приборы управления стрельбой корабельных орудий.

[13] Врангель П.Н. Оборона Крыма // Гражданская война в России: оборона Крыма. М.: АСТ, СПб.: Terra Fantastica, 2003. С. 416—417.