Дневник матроса крейсера «Генерал Корнилов» Алексея Брута

Прибыл во Францию 29 декабря 1920 г.

Служил во флоте с 7 сентября 1919 г. – 30 декабря 1921 г.

В армии был с 4 сентября 1918 г. – по 7 сентября 1919 г. 

Авария и гибель транспорта «Император Пётр Великий»

Началось третье отступление с Перекопа внутрь Крыма. Взят Джанкой. В Крыму начинается паника, все бегут не знают куда. Решили начать эвакуировать больных и раненных из приморских  городов за границу. В Ялту пришёл из Феодосии транспорт «Император Пётр Великий» с 273 раненными и больными. Началась посадка больных и раненных города Ялта и его окрестностей. Брат мой в это  время служит в Морской Санатории, врачом. Пришло распоряжение от высшего начальства, чтобы профессор и мой брат сопровождали больных и раненных до места.

Пятнадцатого  декабря. Транспорт «Император Пётр Великий» отвалил от Ялтинского мола и вышел на внешний рейд. Простоял ночь шестнадцатого, снялся с якоря и пошёл в Севастополь. Придя в Севастополь, мы пришвартовались в Корабельной бухте, к пристани артиллерийского арсенала.

Шестнадцатого. Вечером началась погрузка больных и раненных из Севастополя. Простояв в общем два дня, мы вышли  из Севастополя и направились в Варну.

Двадцать третьего. Декабря пришли в Варну и стали на внешнем рейде. Выдержав кратковременный карантин, мы вошли в бухту. Спустя три дня стали отправлять больных партиями в дезинфекцию. Весь медицинский персонал, в том числе, и я дезинфекции не подлежали … что … Варна разделена на две части: новую и старую. В новой части города находятся дворец, державная больница, театры, почта и т.п. здания. В старой – турецкая мечеть, мелочные лавки, турецкие бани, разные мастерские и старые всевозможные турецкие здания. Устроив всех больных в лазареты, и отдохнув от путешествия, мы стали собираться в обратный путь. Транспорт «Император Пётр Великий» стал принимать уже масло, воду и провизию. Все припасы мы получили от французов, так как в это время вся Болгария была оккупирована французами.

Двенадцатого февраля. В 7 часов 20 минут утра мы вышли из Варны и направились в Севастополь. Нам предстояло идти по минному полю. Пройдя 38 миль, транспорт «Император Пётр Великий» напоролся левым бортом на плавучую мину. В это время мой брат и профессор сидели в каюте, а я умывался. В коридорах стало темно, трубы водяные полопались – потекла вода, слышны выстрелы, крики, шум травимого пара, большой крен на правый борт.  Благодаря тому, что провалилась станина, главная паровая труба лопнула, и не было взрыва котлов, что нас  и спасло. Спустя минут семь-десять паника прекратилась, спустили шлюпки и по очереди стали отваливать от борта транспорта на берег. Радиотелеграфист успел дать радио SOS, иначе говоря «спасите, помогите, погибаем». Радио приняли, как мы узнали потом, французское посыльное судно в Варне, легкий английский крейсер, который потонул в 40 милях от нас, идя нас спасать, и много других судов. В тот день, когда мы наскочили на мину, погибли ещё четыре судна, объясняется это тем, что за день до нашего выхода из Варны был сильнейший шторм, который продолжался 4-5 дней, штормом посрывало с якорей массу плавучих мин. Вот на одну из них мы и напоролись. Первые шлюпки пошли с женщинами и детьми, следующие пошли с командой. На третьей поехали мы с братом. Всего было семь шлюпок. В то время, когда отвалила от борта последняя шлюпка, к транспорту подошло французское посыльное судно, в то же самое время транспорт «Император Пётр Великий» выровнялся и перестал погружаться. Капитан пожелал вернуться на транспорт, но подошедший к шлюпке французский мотор передал приказание, что на транспорт вернуться никто не имеет права. Капитан попросил, чтобы разрешили бы хоть взять документы команды и пассажиров. Француз ответил, что согласно международным законам, если кто-либо захватил судно без команды, доводит его до ближайшей гавани и там получает третью часть суммы стоимости корабля, а также весь груз. Капитан корабля не смог ничего поделать и стал догонять ушедшие вперед шлюпки. Дул сильный береговой ветер. До берега было 13 с лишком миль. Подходя ближе к берегу, все стали выдыхаться. Долго не могли подойти из-за подводных камней, но, наконец, выбрали удобное место и выбросились на берег. Местность, где мы выбросились на берег, называлась Добруджа, прежняя Болгария, но после германско-русской войны Добруджа стала принадлежать Румынии. При выходе из шлюпок на берег к нам, откуда ни возьмись, подбежали два офицера и человек 5-6 солдат румынской службы. Через пять минут прибежала огромная толпа жителей прибрежного городка Балчика с намерением помочь нам в нашем несчастье. Обождав немного, когда все ехавшие на транспорте «Император Пётр Великий» будут в сборе,  мы направились в прибрежный городок. Дорога была трудная, в гору да по камням, вдобавок все спасшиеся были измучены поездкой на шлюпках. Придя в городок, мы расположились в одной из харчевен.  В харчевне пострадавших стали отогревать и приводить в чувства. Сразу по приходу в городок было дано знать в Варну французским властям, так как на транспорте «Император Пётр Великий» были французский власти. За французами из Варны пришёл автомобиль. Остались в городке капитан транспорта, команда и медицинский персонал. На другой день капитаном было предложено сходить на шлюпках на транспорт и если возможно как-то спасти. Все шлюпки, вооружённые парусами, жителями стали спускаться к морю. Вдруг нашим глазам предстало страшное зрелище. Посередине транспорта поднялся огромных размеров водяной столб, и транспорт скоро стал погружаться в воду. Поездка была отменена. В течение часа транспорт погрузился в воду до спардека. Ещё немного времени спустя, транспорт погрузился со всем его богатством. Над водой остались торчать лишь мачты. Желающие поехать на транспорт вернулись в городок.  Тогда я с братом и несколькими другими пострадавшими при крушении направились в лечебницу, чтобы перевязать раны, полученные при крушении.  Ранены были почти все, за исключением 8-10 человек. Часов в пять вечера из Варны пришёл катер за пострадавшими. По дороге в Варну поднялся страшный шторм, катер бросало как щепку, того и гляди перевернёт. Придя часов в 10 в Варну, мы перешли на борт французского учебного судна. Французское учебное судно должно было идти в Константинополь, а оттуда в Марсель. Надо сказать, что бывший ещё на транспорте мой брат постоянно ругался с французскими властями и, особенно, со старшим врачом французского медицинского персонала. Благодаря каверзе французского врача, меня и брата сняли с учебного судна и сказали: «идите, куда хотите». Брат не стал входить в пререкания, мы оставили учебное судно, и перешли на транспорт ОРП и Т «Ксения». На другой день мы с братом пошли к Русскому коменданту и стали просить разрешения на выезд из Болгарии.  Комендант был очень любезный и предложил через два дня поехать на транспорте «Кирилл» в Севастополь через Констанцу. Брат охотно согласился, и мы перешли с «Ксении» на «Кирилл». «Кирилл» принимал на борт польских беженцев для отправки их на родину через Румынию. В назначенный день «Кирилл» отвалил и направился в Констанцу для высадки беженцев.  Придя в Констанцу, румынское посольство отказалось принять польских беженцев и направило их в порт Сулин на Дунай. Сразу после выхода «Кирилла» из Варны начались разные заразные болезни, как, например, тиф брюшной, сыпной, возвратный, холера и много других. По дороге в Сулин на «Кирилле» скончался старик от холеры, заболел мой брат сыпным тифом, а у меня стали припадки контузии, которые совсем меня выбили из сил, и посторонним лицам пришлось ухаживать за мной и за братом. Были такие дни, когда я думал, что брат умрёт, но, слава Богу, всё обошлось хорошо. Выдержали в Сулине двухнедельный карантин. Польские беженцы были высажены и отправились через Австрию в Польшу. Простояв в Сулине несколько дней, «Кирилл» пошёл в Севастополь. Придя в Севастополь, я поместил брата в Морской госпиталь, а сам устроился в Белый крест, и вместе с тем устроился во флот. Спустя несколько дней устроился в Штаб Начальника первого отряда Черноморского флота, на крейсер «Генерал Корнилов». Брат стал понемногу поправляться и  спустя месяц с того времени как лёг в госпиталь, брат поехал в Ялту на поправку, а я остался служить во флоте.

1920 год. Поход под Очаков.

Четвёртого июля 1920 года. Вышли в море в 10 часов вечера.

Пятого. Были в Ак-Мечети, где простояли ночь.

Шестого. В час дня бросили якорь вблизи деревни Кларовки.

Седьмого. Снялись и пошли прямо под Очаков. Часа в четыре с расстояния 80 кабельтовых открыли огонь по Николаевской батарее. После двенадцати выстрелов противник стал отвечать.  Один снаряд упал в 20 саженях от борта близ полуюта, затем второй близ камбуза ещё ближе так, что несколько осколков залетело на палубу, не причинив, однако никому вреда. Третий снаряд упал также близко. После обстрела пошли на Кинбурнскую косу и, подошедши, бросили якорь. Здесь стояло много наших военных судов: эсминец «Капитан Сакен», подлодка «Утка», несколько катеров, в общем набралось до десяти судов. Несколько дней спустя пришёл мин. «Дерзкий».

Шестнадцатого июля. На рассвете вышли к Очакову. Первым открыл огонь по большевикам наш болиндер, стоящий у деревни Покровка. Большевики отвечали, вскоре вступил в бой и наш корабль, но уже с большего расстояния, чем в прежний раз. Стрельба велась очень интенсивно. Большевики били из трёх мест. Под Очаковом висела  колбаса[1], открывшая наш болиндер, которому пришлось выйти из боя. Вскоре над Очаковом взвились два гидроплана. Один из них стал быстро приближаться к нам, не взирая на наш очень сильный огонь из зенитки, трёх и шестидюймовых орудий. Он упорно продвигался вперёд. Когда стрельба из орудий стала невозможной, затрещали пулемёты и винтовки. Подлетев к самому кораблю, он  сбросил четыре бомбы, которые упали в воду недалеко от берега.  Гидроплан стал быстро удаляться. Без четверти часа бросили якорь на месте стоянки. Убитых и раненных, а также каких-либо повреждений корабля у нас не было. Несколько дней спустя от нас пошёл в залив десант на Кинбурнскую косу в помощь крестьянам.

Девятнадцатого июля. Пришёл л.к. «Генерал Алексеев» в сопровождении «Лукулла», подлодки «Тюлень» и четырёх тральщиков.

Двадцать первого. Он пошёл громить Очаков. Через несколько дней мы вышли вместе с л.к. «Генерал Алексеев» под Очаков. Все очаковские батареи были сбиты двенадцатидюймовыми  снарядами л.к. «Генерал Алексеев», но пропустить флотилию в лиман не удалось в начале августа л.к. «Генерал Алексеев» в сопровождении «Капитана Сакена» ушел в Севастополь, а мы и э.м. «Дерзкий» остались здесь.

Шестнадцатого августа. Ходили бить Николаевскую батарею, красные отвечали, но слабо – недолёт. Мы выпустили 250 снарядов. Наш гидроплан бросал бомбы на их батарею и стрелял из пулемёта по колбасе.

Двадцать четвёртое августа. В пятницу вечером пошли под Очаков и обстреливали его до темноты. Ночевали под Покровкой. На другой день три неприятельских гидроплана атаковали нас, бросали бомбы, но также безрезультатно. Ночью возвратились на Тендру. Последнее время по воскресеньям стали устраивать вечера. Дела на фронте были так себе. Три шага вперёд, два — назад и наоборот.

Одиннадцатого октября. Исполнилось сто дней со дня выхода из Севастополя. Праздновали.

Четырнадцатого октября. Ввиду погрузки угля с 411, была чарка, вечером кабаре.  Ввиду полученных сведений о подлодке красных перешли всем отрядом на более мелкое место за «Чесму» десятого октября на фронте началось отступление. Десанты вернулись.

Двадцать второго октября. Весь отряд в составе двенадцати судов со штабом двинулись в Севастополь. На рейде стало пусто, остались «Альма» и мы. Ночью было получено радио: нам идти в Севастополь.

Двадцать третье октября.  В час дня двинулись и мы. Во время похода был шторм. Затонули «СК 4» и баржа с мин. Пришли в Севастополь в субботу, двадцать четвёртого в 5 часов вечера.

Двадцать восьмого октября. С Перекопа были получены самые неутешительные сведения. Флот стал готовиться к эвакуации. В эту ночь красные 28 раз переходили в атаку, но были отбиты. Всё же было ясно, что удержаться нам не было никакой возможности.

Двадцать девятого октября. Был занят Джанкой. Армия с боем отступала на все прибрежные пункты, где садились на транспорта.

Состав Русской эскадры, вышедшей из России: линейный корабль «Генерал Алексеев»; линейный корабль «Георгий Победоносец»; крейсер первого ранга «Генерал Корнилов»; крейсер второго ранга «Алмаз»; эскадренные миноносцы первого дивизиона: «Дерзкий», «Беспокойный», «Пылкий», «Поспешный», «Гневный», «Цериго»; эскадренные миноносцы второго дивизиона: «Жаркий», «Живой», «Зоркий», «Звонкий», «Капитан Сакен»; канонерские лодки: «Грозный», «Страж», «Якут», «Кача», «Урал»; подводные лодки первого дивизиона: «А.Г. – 22», «Утка», «Тюлень», «Буревестник»; вооружённые катера: «СК 2», «Капитан второго ранга Медведев» (истребители); вооружённые катера: «Илья Муромец», «Гайдамак», «Всадник», «Джигит»; ледоколы; вооружённые катера: «Китобой», «Азовец», «Язон», «Чурубаш», «Иппокай», «Смелый», «Работник», «Никола Пашич», «Киев», «Атаман Каледин»; суда Морского ведомства: «Кронштадт», «Добыча», «411», «412», «Казбек», «Веха», «Лукулл», «Свобода», «Черномор», «Голланд», «Бельбек», «Тузлинский», «Сураж».

Суда, погибшие на минах: «Граф Игнатьев», «Дмитрий Герой», «Успех». Суда, погибшие в боях: «Сатир».[2] Суда, подорванные минами: «Звонкий», «Урал», «Алтай». Суда, подорванные в боях: «Терец». Суда, погибшие во время эвакуации: «Черкес», «Пластун», «Линеец», «Черноморец», «Ногайск». Вооружённый катер «Язон» по пути в Константинополь бежал обратно в Севастополь.

1920 год. Эвакуация.

Тридцать первое октября. В городе суматоха, военные бегут как сумасшедшие в поисках транспорта, улицы запружены подводами, частная публика в растерянном виде, с лицами, выражающими ужас предстоящих дней царства большевиков. На рейде так же суета, суда под самыми разнообразными флагами снуют из одной бухту в другую, с внешнего рейда во внутренний. К вечеру многие транспорта, перегруженные войсками до максимума, были вытянуты до Константиновской батареи.

Первого ноября. С утра было замечено лихорадочное движение, не так в городе, как в складах порта и на некоторых ещё грузившихся транспортах. В порту, прикрываясь эвакуацией казённого имущества, шёл страшный грабёж, грабят все военные и штатские. Часам к двум стали поговаривать на северной стороне о красных разъездах, но к этому времени на внутреннем рейде остались только мы, французский броненосец «Вальдек Руссо» и два американских  миноносца. Во время ухода транспортов Врангель, провожая их, стоял на Приморском бульваре и уже в самую последнюю минуту он прибыл к нам на борт, после чего мы выбрали якорь, и вышли на внешний рейд.

Второго ноября. Ночью покинули Севастополь и к утру были у берегов Ялты, откуда в нашем присутствии вышли два, очевидно, последних груженных войсками транспорта. Затем мы пошли к Ак-Манайским позициям, куда отступали остатки армии во главе с генералом Слащевым. Этих войск мы не видели, но, по всей вероятности, они грузились в Керчи, как в последнем пункте. В тот же день из-под Ак-Маная мы пошли в Константинополь и, пройдя двое суток, в ночь с четвертого на пятое вошли в Босфор.

Восемнадцатого ноября. Около пяти утра пошли проливами и часам к двенадцати вошли в Константинопольскую бухту, бросили якорь напротив Золотого Рога. Босфор поразил всех своей красой, а в особенности Бьюк-Дере. Скоро мы перешли в Мраморное море, в бухту Мод, где стояла вся наша эскадра, пополняясь углём, нефтью, водой и провизией. В виду большой перегрузки на транспортах с первого же дня начали размещать войска в близлежащие места, как-то: Галлиполи, Сан-Стефано, остров Лемнос. С 18 ноября по 11 декабря по новому стилю мы простояли в Константинополе и за это время шесть раз были в городе. Константинополь большой, грязный и шумный город. Самое сильное впечатление произвело изобилие дешёвых плодов, чего там только нет! Денег не было и пришлось кое-что продать. Без денег в Константинополе нечего делать. Что касается осмотра достопримечательностей, то кроме Аль Софии, кажется, осматривать нечего. Турки относятся к нам всех лучше. Город полон английскими, французскими, итальянскими, греческими, турецкими полисменами, которые строго следят за …., а в особенности за русскими. К матросам и морским офицерам все относятся лучше, чем к английским. И не придираются.

Одиннадцатого декабря. В пять часов вечера мы вышли из Константинополя и в этот же вечер из-за порчи рулевой машины стали на якорь против Сан-Стефано, простояли до четырёх часов дня.

В пятом часу вечера двенадцатого декабря снялись и к утру тринадцатого декабря подошли к Дарданеллам. Берег этого пролива не так интересен, кругом идут горы, почти голые, как бы оазисом среди этой однообразной картины является Галлиполи.  К вечеру, пройдя пролив в самом узком месте, где видны остатки старинных крепостей, мы вышли в Эгейское море. Весь день тринадцатого и четырнадцатого декабря шли Эгейским морем, которое  интересно  массой островов разной величины с разнообразной природой.

Четырнадцатое декабря. Мы прошли на далёком расстоянии Пирей, Акрополь и Афины, к вечеру стали на якорь в бухте Каламаки недалеко от пролива, через который прошли все наши суда, и по ту сторону которого они все будут ждать нашего прихода. Мы же должны будем идти кругом, обогнув Южную Грецию, зайдя в порт Наварин, и уже только тогда пойдём на соединение с остальной эскадрой на остров Кефалония в порт Аргостоли.

Пятнадцатого декабря. В 12 часов дня снялись из порта Каламаки и идём в Наварин. Весь переход сильно качало.

Шестнадцатого декабря. К вечеру прошли Спарту и вскоре вошли в Наваринскую бухту. Там уже стоял линейный корабль «Генерал Алексеев»,  «Кронштадт», нефтяные миноносцы и  транспорт «Константин». Наварин очень маленький город, некрасиво расположенный. Единственное красивое место – это вход в Наваринскую бухту, где много интересных скал с гротами. В 12 часов вышли из Наварина, и пошли на остров Кефалония в порт Аргостоли, расположенный с задней стороны Коринфского залива.

Семнадцатое декабря. Погода скверная, идёт дождь, берег скучный, сидим все в кубрике. Немножко покачивает. Все суда, стоящие в Наварине, пойдут прямо в Бизерту. Прошли остров Занте и городок Занте. Идём к «Алмазу», который идёт на буксире у «Черномора». Получено радио о том, что «Черномор» при выходе из Коринфского залива сел на мель. Мы, наверное, будем стаскивать. Часам к двум дня мы подошли к месту катастрофы «Черномора», расположенному в восемнадцати милях от Аргостоли. Он сел на мель возле самого берега на песок. Всё время дул сильный ветер, из-за которого возле берега было большое волнение, мешавшее завести буксиры на «Черномор». Только часам к одиннадцати нами был заведён на «Черномор» семидюймовый трос. В четыре часа ночи без особых усилий удалось стянуть «Черномора».

Девятнадцатого декабря. Снялись с якоря часов в двенадцать дня. Ведём на буксире «Черномора», ход очень слабый. Только к пяти часам дня мы пришли в порт Аргостоли на острове Кефалония.  Как и все греческие города очень мал, зато бухта очень тихая и хорошая.

Двадцать пятое декабря. До сегодняшнего дня стояли в Аргостоли. Время проходило однообразно, за исключением сегодняшнего дня. У французов сегодня Рождество и мы идём к ним на корабль «Эдгар Кинэ». Пробыли там часов пять.  Французы приняли нас очень радушно и хорошо угостили. У нас на корабле до семи часов вечера была погрузка угля. Погрузили 30000 угля и в половине восьмого мы  снялись с якоря. Идём в Бизерту.

Двадцать седьмое декабря. Сегодня вторые сутки как мы ушли из Аргостоли и уже более полутора суток идём открытым морем. Сегодня в половине третьего утра открыли берег Сицилии, проходили далеко, но всё же кое-что было видно. Вулкан Этна, из кратера которого валил густой чёрный дым, у берега парусные шлюпки. Погода дивная, совсем как летом.

Двадцать восьмое декабря. Весь день идём открытым морем. Ход не более восьми узлов. Всё из-за «Свободы», которую мы тащим из Аргостоли на буксире. В пять часов вечера открыли самые северные берега Африки. Завтра должны быть в Бизерте.

Двадцать девятое декабря. Сегодня с утра шли вдоль Африканского берега и к 11 часам, взяв на внешнем рейде французского лоцмана, вошли в Бизерту. Городок не очень большой, но уютный и очень чистый. Первое, что бросилось нам в глаза – это пальмовая аллея, идущая на расстоянии одной версты.  На рейде стояли все наши суда с флагами карантина, из иностранных нет никого, кроме «хозяев французов», у  которых стоит здесь дредноут «Франс». Не смотря на декабрь месяц, температура доходит до 28 и больше. На днях Командующий Эскадрой уехал в Париж, где решится наша судьба. Назад не приехал.

1921 год.

Четырнадцатого февраля. Снялись с бочки, и пошли в озеро для дезинфекции. В 11 часов дня пришёл «Георгий Победоносец», без трубы и марс реи, сбитые штормом во время похода из Галиполли в Бизерту. На борту броненосца есть убитые.

Пятнадцатого февраля. Поехали на берег в дезинфекцию музыканты духового оркестра.

Шестнадцатого февраля. Поехала первая группа и балалаечный оркестр.

Семнадцатого  февраля. В половине девятого утра поехала вторая группа, в которую попал и я. Подошёл французский буксир к борту. Взял к себе на борт нашу команду и пошёл на берег. На берегу нас встретил наш оркестр музыки, группы французских матросов, арабов и вольной публики. Построились в колонну. Под музыку пошли в госпиталь.  Придя в госпиталь, нас повели в баню. В бане разделись, отдали свою одежду в дезинфекцию, и пошли мыться. Мылись зелёным мылом. По выходе из бани французский матрос-санитар смазывал каким-то раствором все волосяные места. После всей этой церемонии выдали верхнее больничное бельё распределили по баракам. В 12 часов подали обед: всё в микроскопической порции: суп из зелени, макароны с  мясом и вино. В  пять часов вечера дали ужин: мясо с чечевицей и вино. На обед и ужин выдали 350 грамм белого хлеба. В промежуток времени между 2 и 5 часами был концерт духового и балалаечного оркестров, на котором присутствовал  весь французский штат госпиталя со своими семьями и больные. Все остались очень концертом довольны. В три часа дня нам выдали из камеры свое платье. Сразу после ужина построились опять колонной, и пошли на пристань, где ожидал нас «Hurou».  Нас провожала большая толпа арабов  с криками «русский … русский хорошо». В то время, когда отвалил  катер, заиграла музыка, обменялись с отдыхающей публикой приветствиями. В 6 часов 10 минут мы были уже на крейсере. После бани придя в барак была привита оспа, три рубчика на левом предплечье. С шестнадцатого начали окуривать кубрики крейсера.

Восемнадцатого февраля. Окончилась дезинфекция.

Двадцать первого. Спустили карантинный флаг, и стали заготавливать документы для съезда на берег.

Двадцать второго февраля. В 8 часов утра вышли из озера, и пошли в бухту Бизерты. Придя в бухту, стали на якорь недалеко от французского дредноута «Франс».

Двадцать третьего. Команды судов Русской эскадры получили по 18 франков, пожертвованных французскими дамами – патронессами в Париже.

Двадцать пятого. С утра начали грузить уголь. В два часа дня команда в первый раз получила отпуск в Бизерту после дезинфекции. До шести часов вечера …. вернулся после шести …. плавания на …на берег.

Тринадцатого марта. Было предложено….[3] пожертвовать четверть…. для закупки провизии в пользу восставших матросов Кронштадта.

Семнадцатое марта. День моего ангела. …. Человек Божий. Встал в семь часов утра, помылся, выпил кофе и пошёл на уборку палубы. После уборки до обеда не работал, а приводил в порядок   выходной костюм. Вычистил френч, брюки, ботинки. Сходил в баню, переменил бельё. После обеда пошёл в город. Приехал на берег, купил полкило шоколаду, газету «Общее дело» и пошёл в садик, сел на скамейку, отдохнул от трудов праведных. К вечеру пошёл в «Ма Нуар». Посидев полтора часа, пошёл гулять, в шесть часов пошёл в «Круассан», посидел там до половины девятого. Пошёл на пристань, чтобы поехать на корабль. В общем, день моих именин обошёлся мне в 32 франка.

Двадцать пятого апреля. Разнёсся слух по эскадре, что через две недели флот отправляют в Совдепию. Не желая ехать в Совдепию, я стал искать себе место на берегу, и в тот же день нашёл себе место на одной ферме, недалеко от Туниса на станции «Micheand». Пошли мы туда числом 40 человек. В это число входил и духовой оркестр.

Двадцать шестое апреля. В 5 часов 44 минуты сели на поезд и поехали в «Micheand». В «Micheand» нас уже ждал хозяин с подрядчиком. Слезли с поезда, погрузили свои вещи на подводы, сами пошли пешком, так как нам сказали, что до фермы всего четыре километра. По дороге оказалось, что не четыре километра, а девять с половиной. Придя на ферму, мы расположились в сарае, а часть – в маленьком домике. Объявили нам условия работы: семь франков в день, на всём своём. Работа с шести часов утра до одиннадцати часов дня и с часа дня до шести часов вечера, в общем, десять рабочих часов. Мы согласились.

Двадцать седьмого. В пять часов встали и в шесть часов пошли работать на поле, рвать лён. Лён не полотый, рвать его мука страшная. Только сейчас понял, как труден заработок. Пришли вечером с работы, поужинали, у нас были свои коки, и все завалились спать как убитые, так как от усталости болят все части тела. На другой день устали не меньше и решили, что скажем своим детям, если таковые будут, чтобы никогда не ходили рвать лён ни при каких обстоятельствах. Некоторые уже решили уходить.

Работа на ферме «Gavotte»

Первого мая. День Святой пасхи. Встал в половине седьмого утра, помылся, погулял по экономии и в 10 часов сел обедать. На первое было суп с мясом, капустой, картошкой и другой зеленью. На второе – сладкие блинчики с вареньем. После обеда пошёл дождь, и мне пришлось спать.  Проснулся перед ужином, продолжал идти дождь. Поужинал  рисовою кашей с сахаром и изюмом. После ужина сел играть в карты, и в восемь часов пошёл спать. Так провёл день Святой пасхи  в дальней Африке, в экономии «Javotte», на станции «Micheand».

Третье мая. Да! Работа нелёгкая сегодня три человека из нашей компании покидают ферму. Я думаю уходить тоже.

Шестое мая. Решил бросить работу и поехать в Тунис, искать работу. Нашёл себе компаньона А.Я. ….. Встал в шесть утра. Взял некоторые вещи для продажи и пошёл на базар, в город Матер. Продал вещей на 68 франков, а мой приятель, с которым я еду, на 52 франка. В общем, у нас было 150 франков и мы решили попытать счастья в Тунисе. Пришли из Матера, уложили вещи, попрощались, и пошли на станцию «…», в 4 часа 40 минут тронулись в путь. В 4 часа 55 минут приехали на станцию «…», сделали пересадку на другой поезд и поехали в Тунис. Приехали в Тунис. Город незнакомый, не знаем куда идти. Вещи оставили на вокзале. Нашли ночёвку за 1 франк 25 сантимов в каком-то подвале. В подвале было много русских. Подвал сырой и тёмный.

Девятого. Проснулся в 7 часов утра. Грудь и нос заложило. В общем, простудился здорово. Выпили кофе, и пошли по городу. Ходили, ходили, пришли вечером, и ничего не нашли, кроме предложений полевой работы. На полевые работы решили не идти. В 10 часов вечера пошли на вокзал, взяли вещи и отнесли их туда, где ночуем.

Десятого. Нашли старого знакомого из России Кап. Юшапова, он открывает столовую, и предложил нам столовую разрисовать. Даёт 25 франков и пять дней харча. Обед и ужин из четырёх блюд, вином, чаем. Мы отказались и стали искать другое место.

Одиннадцатое мая. Пошли предложить свои услуги по садоводству. Приехали в парк «Бельведер» Там ничего не вышло.  Тогда пошли по семенным и цветочным магазинам. Одного директора, так называемого в магазине, так растрогали, что он нам дал 25 франков и обещал найти хорошее место. Как ни хорошо это обещание, но мы всё-таки пошли искать место. Зашли в комиссионный магазин, мест нет.

Двенадцатое мая. Зашли опять в Русский комиссионный магазин и получили приглашение к одному буржую в качестве повара и уборщика комнат. Я схватился за место. В тот же вечер попёр на трамвае к предложителю и почти … Предложитель сказал, что ответ даст завтра письмом в комиссионный магазин.

Тринадцатого. Зашёл в комиссионный магазин, и там мне сказали, что они просят зайти и узнать на счёт моего приезда. И решил переехать сегодня же вечером, так как могут раздумать. Собрал вещи, сел на трамвай и поехал. Приехал, встретили очень приветливо, показали комнату: в комнате стояла кровать. Две простыни лежали на ней, два одеяла, в углу лежал ковёр, в другом углу стоял умывальник. Всё хорошо. Показав всё это, меня спросили, не хочу ли я поесть. Это ещё лучше. Я не отказался. Повели. Посадили за стол, предложили вина, спросили, какие я люблю яйца, всмятку, крутые и т.п. Я попросил яичницу, съел яйца и, выпив кофе, пошёл спать, так как на другой день надо рано вставать, а, именно, в половине седьмого утра. Вот где начинается моя жизнь!

Новая жизнь. Тунис 1921 год.

Четырнадцатого мая встал в шесть часов, умылся, пошёл исполнять свои дела. Открыл кухню, меня встретил на кухне сам патрон. Он готовил кофе. Наш патрон имеет какую-то контору и в шесть часов утра он уже уходит в контору. Попил и я кофе.  Наконец, встала моя мадам и сказала, что мне делать. Сначала убрать ванну, парадную лестницу и саму парадную, по окончании этой работы пошёл готовить обед. Приготовил обед. Хозяева остались довольны. После обеда помыл посуду и пошёл к себе в комнату отдыхать.

Пятнадцатое мая.  Ездил со своей хозяйкой верхом за город. И так прошёл второй день моей службы французскому хозяину.

Шестнадцатое мая. Хозяйка наняла Бану, русскую, говорящую хорошо по-французски. Чтобы не терять  время, вечером пошёл я с Баной, звали её Варвара Павловна, она из Севастополя, в парк «Бельведер». Луна светила во всю, тут-то была «поэзия». Вернулись в два часа ночи. Сегодня хозяйка поблагодарила меня за чистоту, которую я навёл на кухне.

Семнадцатого мая. Хозяйка предложила мне постирать. Я категорически отказался. Комната моя оказалась сырая. Сильно простудился, болит грудь.

Восемнадцатое мая. Предложил хозяйке дать мне другую комнату. Сказала, что посоветуется с мужем. Не знаю, что у меня выйдет. Должно быть скоро прогонит. Сегодня получил благодарность за обед,  был он хорош!

Девятнадцатое мая. Всё по-старому.

Двадцатое мая. ———

Двадцать первое мая. ———

Двадцать второе мая. Воскресенье.

Двадцать третье мая. ———

Двадцать четвёртого мая. Работал до обеда. После обеда поругался с хозяйкой и отказался от места. В тот же вечер получил расчёт. За десять дней 100 франков.

Двадцать пятое мая. Сегодня в 11 часов получил свои документы от своего хозяина.  Живу пока у него и ищу место. Ночевал в ……

Двадцать шестое мая. Достал адреса на новые места. В 6 часов 15 минут поехал на поезде в ……… к Ш. Ярмушину – «куроводу».

Двадцать седьмое мая. Целый день провёл у Ярмушина.

Двадцать восьмое мая. В 9 часов утра пошёл на поезд с Ш.Я. и в час приехал в Тунис. Два дня идёт дождь, грязь. Остановились в отеле, рядом с притоном.

Двадцать девятого. Целый день ничего не делали. Вечером послал письма на две семьи.

Тридцатое мая. Целый день шатался по городу в поисках работы. Под вечер нашёл работу в одном французском доме. Завтра иду уже работать.

Тридцать первое мая. Работа ничего, нетрудная. Отношение со стороны хозяев хорошее.

Первого июня. Дня через два уехал в Кародин на всё лето (предместье Карфагена)

Третье июня. Утром сложили некоторые вещи и поехали на дачу. Я поехал на подводе с вещами, это в 15 километрах от Туниса. Дача прекрасная! На берегу моря, много зелени, цветов, воздуха! Вечером, окончив работу, какая бывает при переезде, стало что-то горько, что даже заплакал.

Пятое июня. Погода хорошая.  Сегодня первый раз купался. Работы умножилось. Остальное всё хорошо.

Шестое июня……

Седьмого июня. Шёл сильный дождь.

Восьмого. Проснулся и чувствую, что у меня руки набухли и горят. Я присмотрелся. Оказалось, укусы какого-то животного – насекомого.

Десятое июня. Что-то сильно болит голова и знобит. Вечером слёг в постель. Дала мне хозяйка принять что-то и читала мне.

Одиннадцатое июня. Голова болит, но пришлось встать и работать. После обеда, когда пошёл отдохнуть, почему-то так стало тяжело на сердце, что даже прослезился. Вспомнилось: дом ….Лилю, Веру и много других мгновений, как я вернусь, кого застану дома. А много меня ещё ожидает впереди. Да!….

Двенадцатого. Ездил в город. Немного покутил, в девять часов вечера вернулся домой.

Тринадцатого. Был в городе, купил кое-что: два галстука, два воротничка, три запонки, две пары кальсон и к ним подвязки и зубную пасту. Всё обошлось в сорок франков. Всё покупал хорошее, прочное, несмотря на цену. А что там даром бросать деньги.

Четырнадцатое июня. День хороший. Работы мало. Купался. У хозяев была шумная, семейная драма.

Семнадцатого июня. Немного поругался с хозяйкой из-за какого-то пустяка. Ну, ничего, завтра думаю поехать в Тунис купить ботинки и сходить в баню.

Восемнадцатое июня. После обеда поехал в Тунис. Был в ванне, помылся, пошёл покупать ботинки. Но, к сожалению, все магазины были закрыты, так как был какой-то итальянский праздник.

Девятнадцатое июня. Воскресенье. После обеда поехал в город и вернулся в семь часов вечера. Приехал сказать хозяйке, что заканчиваю работать у них в доме. Получил расчёт и в тот же вечер поехал в Тунис с вещами.

Двадцатого июня. Погулял по городу. Встретил Бор. Попова, который уходит на эскадру служить … Он и я ночевали в гостинице, а в свободное время пошли гулять. Были в … Вышли в час ночи.

Двадцать первого июня. Проснулись в шесть часов утра. Пошли на катер. Катер прозевали, и я поехал на «Корниловском» катере в половине одиннадцатого. Бор.П. остался получать…. Приехал на крейсер, встретили очень радушно. Потом к старшему офицеру, поступил, как я понял, старшего офицера электриком. Ночевал на корабле.

Двадцать второго июня. Поехал в Тунис за вещами. Ночевал у Петра Владимировича.

Двадцать третье июня. Пошёл утром к старшему офицеру и он назначил меня в палубную роту, в седьмое №, №. Так как с минным офицером я поругался, он отказался меня взять к себе.

Двадцать шестое июня. Воскресенье.  Я просил старшего офицера, чтобы он устроил меня в какую-нибудь специальную вакансию. Часов в 11 дня приходит вахтенный и говорит, что к старшему офицеру. Пришёл, у старшего офицера сидит старший инженер-механик, и предложил он мне в машинисты. Я согласился.

Двадцать седьмого в два часа дня был на объяснении машины, а в четыре часа встал самостоятельно на вахту и простоял до восьми часов вечера.

Двадцать девятое. Страшно болит левая рука в предплечье, наверное, вывихнул. Вообще, здоровье как-то надломилось, как стал работать в машине. Думаю отстоять ещё одну вахту и пойти к старшему офицеру отказаться. Не знаю, что из этого выйдет.

Тридцатого. Встал в семь часов утра. Свернул койку и сразу пошёл купаться. Выкупался в море и сел пить чай. После чая пошёл к доктору попросить о переводе в палубную роту, так как на палубе жарко, а в машине ещё жарче. Вдобавок со вчерашнего дня начал дуть раскалённый ветер «сирокко», температура на солнце 57, в тени 38. Доктор Бологовской в два счёта устроил это дело.

Первого июля. Наши кочегары забастовали, отказались работать, освещение прекратилось, машина остановилась. Вообще всё стало. Котлы ведь сердце корабля!

Второе июля. На эскадре бубонная чума.  На транспорте «Кронштадт» три смертных случая от чумы и ещё восемнадцать больных. «Кронштадт» сразу изолировали, отвели в озеро и поставили в карантин.

Третье июля. На крейсере началась чистка и мойка кубриков карболкой. В один день, даже в несколько часов, всё было приведено в порядок. Начальство довольно быстрой приборкой. Доктор обещал завтра обкуривать все кубрики серой.

Пятого. Ездил в город, хотел кое-что купить, но по какому-то случаю все магазины были закрыты.

Седьмое июля. Так как на «Георгии Победоносце» были мужья с «Кронштадта», то и его … Поставили в карантин. (на «Георгии Победоносце» живут исключительно семьи офицеров и матросов Русской эскадры, ст. в Пор. «Бизерта»)

Восьмое июля. Старший офицер по моей просьбе перевёл меня в палубную роту.

Девятого. Разнёсся слух по эскадре о скором возвращении командующего Русской эскадры вице-адмирала Кедрова.

Десятого. В 6 часов 17 минут застрелился матрос нашей роты Николай Луц. 19 лет.  Оставил письмо: в смерти просит никого не винить, что до этого довела его жизнь. Просит прощения у всех, в особенности, у хозяина револьвера, что он его обманул, известить всех родных и знакомых. В 11 часов была прививка бубонной чумы в левую лопатку выше к плечу.

Тринадцатого июля. В 7 часов 45 минут прибыл командующий Русской эскадры вице-адмирал  Кедров из Тулона на французском фрегате. При входе на корабль командующий поцеловался с начальником штаба и с командиром крейсера. После всей церемонии пошёл в свои покои откушать. В 10 часов был смотр. После смотра командующий поехал к префекту. Между прочим, окольными путями знали, что пока правительство …. Нам будет хорошо. Неделю тому назад правительство Бриана чуть не полетело благодаря агитации жидов. Ходят слухи, что французы забирают «Кронштадт».

Семнадцатого июля. С шести часов утра начали готовиться к осмотру корабля. В десять часов был осмотр командующим Русской эскадры вице-адмиралом Кедровым, капитаном первого ранга Дмитриевым и многими другими. Пришёл на Бизертский рейд транспорт Доб. Флота «Дон». Сегодня был обед из четырёх блюд: борщ из свежей капусты, помидоров, картошки, мяса; рис с мясом; пирог с мясом; кофе с молоком.

Восемнадцатого. Встал в девять часов утра, а в пять часов вечера начинается угольная погрузка. Грузить будем авралом. Всего угля 80000 пудов. В половине одиннадцатого была панихида по Николаю фон Луц.

Двадцатое июля. Карантин с «Георгия Победоносца» был снят вчера, а сегодня утром в половине восьмого его потащили на старое место.

Двадцать первого. Ездил в город. Ничего новенького нет. Сегодня в два часа командующий Русской эскадры уезжает в Тунис, а оттуда в Париж. Пожил на эскадре, пора и домой! Хорошенького понемногу. Перед отъездом сказал речь.

Двадцать третье июля. Сегодня нестерпимая жара. На солнце 64, а в тени-48. в полдень было больше.

Двадцать пятое июля. Дожились! Русские женщины стали появляться в публичных домах Бизерты.

Двадцать восьмое июля. С сегодняшнего дня на корабле началась ловля крыс. Расставили 38 крысоловок. За каждую пойманную без крысоловки крысу командир даёт 25 сантимов, а в конце месяца кто всех больше поймает крыс за месяц, получит премию в 10 франков. Хорошее дело! Можно много заработать!

Тридцатого. Получил жалованье за июль и 10 дней июня – 13 франков 33 сантима. В месяц платят 10 франков.

Первого августа. Началась чистка трюмов. Ну и работа! Жарко, душно, грязно, работа под котлами. Работы хватит на добрых два месяца и то, если будем работать сносно, а если с прохладцей, то больше двух месяцев. В пять часов вечера бегал купаться и со всего размаху ударился левой ногой, мизинцем о переборку. Сбил начисто всю кожу и немного мяса. Нарывает коленка правой ноги.

Третье августа. В семь часов утра транспорт-мастерскую «Кронштадт» французы забрали себе, сняли нашу команду и повели в Тулон. Сегодня ночью из моего чемодана украли все заработанные мною франки. Вора знаю. Жаль его засыпать.

Седьмое августа. Воскресенье. Был в городе. Потратил последние пять франков, случайным образом уцелевшие. В первый раз арбуз и виноград из Африки. Суда постепенно ходят в док. 10 августа, наверное, и мы пойдём.

Девятого. В два часа дня были проводы отъезжающих офицеров. Особенное почтение было отдано старшему боцману Д.П. Бородину.

Двенадцатое. Сегодня у нас на крейсере была свадьба дочери К-А Тихменева. Ей всего шестнадцать с половиной лет, за флаг – офицера  лейтенанта А. Геринга.

Семнадцатого. Привезли для корабля французское обмундирование. Завтра будут раздавать.

Восемнадцатого августа. Получил пару ботинок, две пары матросских брюк и две форменки. На Рождество должны получить зимнее обмундирование.

Девятнадцатое августа. Сегодня вечером была страшная, сильная гроза, сопровождаемая ливнем.

Двадцатого. В семь часов вечера была панихида (40 дней) по Луцу.

Двадцать первое августа. Был вывешен призыв отца Спасского сплотиться всем верующим в едино. Призыв начинался следующими словами: «Послушайте, что говорит Бог».

Двадцать третьего. Отец Спасский служил молебен по поводу основания «Братства Божьей Матери» на эскадре. После молебна была запись в братство. Много записалось, в том числе, и я. Дали обет два раза в день молиться Богу, в день делать хоть одно доброе дело, и третье не ругаться. В восемь часов вечера был прочитана лекция отцом Спасским «Вера, Царь и Родина». На лекцию собралось много команд, весь штаб во главе с командующим Эскадрой, все наши офицеры. Все слушали с большим удовольствием.

Двадцать пятого августа. Была погрузка угля. Грузили шесть тысяч пудов. Грузили три часа. Пятого сентября день рождения Алёши, исполнилось 18 лет.

Третьего сентября. Справлял день своего рождения, так как корабль не может идти в док. Съехал на берег в четыре часа дня, пошёл на базар, купил инжиру и пошёл дальше в ….. истратил там 3 франка 30 сантимов и пошёл выпить, купил сардинок за 6 франков 50 сантимов и хлеб за 1 франк 10 сантимов, выпил один литр вина, встретил друзей и пошли опять в … Засели там до часа ночи. Истратили все деньги и пошли шататься по городу. Зашли в «Американский бар», выпили там пять литров вина со льдом и пошли дальше. Гуляли, гуляли и решили опять выпить. Выпили четыре литра вина и решили как-нибудь добраться до корабля. Очередной катер ушёл в восемь часов вечера. Тогда наняли рыбачью шлюпку, и пошли на корабль. Приехал в три часа ночи и, вдобавок, нетрезвый.

Пятого сентября. В два часа дня пришли французские буксиры, взяли крейсер на буксир и потащили в озеро. В озере поставили на бочку. Вечером играл на шканцах  духовой оркестр.

Шестого. Утром поехал в Сиди-Абдалла за провизией. За провизией пришли рано, и пришлось долго ждать. Потом гуляли, нарвали сладких стручков, наелся до того, что заболел живот. В порту встретили командира, и он сказал, что в четверг войдём в док. Когда вернулись на корабль, я пошёл в кубрик, сорвался с  трапа и разбил ногу. Вечером опять играла музыка.

Седьмого. В девять часов приехали французы измерить ширину, высоту и длину корабля для постановки его в док.

Девятое сентября. Французское командование отставило постановку крейсера в док. Завтра в половине восьмого утра потянут в Бизерту.

Четырнадцатое сентября. Сегодня написал польскому консулу прошение о выдаче мне польского заграничного паспорта, как польскому гражданину. Писал при помощи Р. Бигеля и А. Новицкого. Помоги мне, Бог, получить его! Вот бы я начал своё путешествие.

Пятнадцатое сентября. Погрузка угля, грузить 15 тысяч пудов.

Девятнадцатое сентября. Много приходило в Бизерту русских транспортов, но все под французским флагом. Но сегодня в семь часов вечера пришёл русский транспорт «Херсон» под русским флагом, как приятно было посмотреть. Да! Жизнь вдали от Родины научила нас быть патриотами.

Двадцать второго. Был в городе и видел русского, он служит на английском транспорте боцманом же 30 лет, который восемь дней как из России. Он был в Николаеве и Одессе. Говорит :»То, что я видел в Николаеве, я никогда в своей жизни не забуду». Ходил к зубодержке и запломбировал верхний левый резец.

Двадцать пятое сентября. Дней пять тому назад адмирал Кедров прислал на эскадру 540000 штук русских папирос фабрики Бетар-Оглу в Батуме.

Двадцать шестое сентября. Сегодня получил ответ от польского консула и опросный лист для получения паспорта.

Двадцать седьмое сентября. Заполнил опросный лист. Ездил в город, снялся, шесть штук стоят пять франков, потому что три карточки нужно послать консулу.

Двадцать восьмое сентября. Всю ночь и весь день шёл проливной дождь. Весь день не работали. Вечером были парусные гонки эскадры. Дистанция семь миль.

Тридцатого. Имел крупный разговор со старшим офицером и его помощником из-за гонок.

Первое октября. Ездил на берег к фотографу, взял карточки, вышел ничего, но гораздо старше. Получил жалованье 10 франков.

Третьего. Послал консулу опросный лист, три фотографические карточки и 25 франков. Помоги мне, Боже, получить паспорт!

Четвёртого. Получили по 250 папирос и три четверти табаку. Вечером мой ротный командир заявил мне, что я и ещё два матроса списаны с корабля за гонки  и разговор со страшим офицером и его помощником. Предупредили нас, чтобы были готовы к съезду в лагерь «Надор».

Двенадцатое октября. До сегодняшнего дня ничего не делали. После обеда нам объявили, что мы должны сегодня съехать с корабля в Надор. Сходил в последний раз в баню, собрал вещи, попрощался и съехал с корабля. На пристани наняли шарет и поехали в лагерь. В лагере явились коменданту, комендантом оказался полковник Терлецкий, старый знакомый, после чего нас поместили в барак В-8.

Тринадцатого. Проснулся рано, выпил кофе и пошёл осматривать лагерь. В 12 часов был обед. После обеда мне заявили, что меня назначили во французские казармы. Собрал вещи и тронулся в путь. Пришли, помещения хорошие, но кормёжка плохая, если её сравнивать с работой. С двух часов пошли на работу. Чистили мулов и лошадей. Расписание дня: побудка в 5 часов, кофе, начало работы в половине седьмого и до половины десятого и с двух до пяти часов. Обед в 11 часов и ужин в 5 часов.

Восемнадцатого. Получил от польского консула письмо, в котором он оповещает меня, что послал запрос в Лодзь о моей принадлежности к полякам, после чего мне будет выслан паспорт.

Девятнадцатого. Нам объявили, что послезавтра все русские пойдут в «Надор». Слава Богу, кончается наше мучение и голодовка!

Двадцатого. Вышли на работу, но французский офицер сказал, что все русские сейчас пойдут в Надор, так как прибудут арабы- новобранцы. Быстро сложили вещи и поехали в Надор. В Надоре попал в старый барак «В-8». Вечером получил 200 грамм сахару.

Двадцать первого октября. Ходил в русский госпиталь в «Руми» на прививку тифа. Встретил доктора Ищенко. Поговорили с ним об Ялте.

Двадцать третьего. Получил рубашку с отложным воротничком и кальсоны от амер. Красного Креста.

Двадцать второе октября. Сразу после прививки меня начало лихорадит, болит голова, тошнит. Полтора дня было очень плохо, но на третий день болела одна рука.

Двадцать шестого. После ужина поехал на крейсер за вещами, ночевал на крейсере и в семь часов утра 27-го съехал на берег, пошёл в Надор.

Тридцатого октября. Нам объявили, что с эскадры приб.

Тридцать первого. После обеда пошёл в город, в комиссию помощи русским беженцам на севере Африки, где подал прошение о выдаче мне 35 франков якобы для визы. Сказали, что в среду можно придти за результатом.

Второе ноября. Был в бараке «С-2», выкурил три папиросы из английского табаку «Кежтанг» и чуть-чуть не упал в обморок. Какая слабость. Да жизнь!

Третьего. Ходил в комиссию К-А. Николя, получил пособие в 35 франков. В 2 часа дня зашёл с «Севиль бюро» и спросил, могу ли я получить паспорт на проезд в Марсель, якобы польский поданный, мне ответили, что принесите две фотографические карточки и 30 франков и тогда Вы получите паспорт. В комиссии у меня взяли всякие расписки, что я там должен возвратить взятую сумму …. моё дело. Ну Бог с ним. Может быть, получу от консула, тогда уеду, а пока буду искать место в Бизерте.

Седьмого. Получил от Ромы Б. в подарок брюки. Сегодня итальянцы празднуют Русскую революцию. Были столкновения с русскими матросами.

Девятое ноября. Дует холодный морской ветер, в бараке холодно и нам нечего тёплого одеть. Сегодня получил назначение «Старшины Рабочей Группы», экстренного наряда.

Десятого. Второй день идёт проливной дождь, сменяемый ветром. К вечеру выпал град величиной с куриное яйцо. Вот тебе и Африка!

Одиннадцатое ноября. Взял из починки ботинки, заплатил 8 франков.

Тринадцатое ноября. Был первый спектакль в Надоре. Шёл «Фауст»,  второе и третье действие и второе действие из «Аиды» прошло хорошо.

Шестнадцатое ноября. Идёт дождь. Скука страшная! Нет возможности жить на этом свете!

Семнадцатое ноября. Прошёл дождь. Подсохло, и я пошёл с компанией собирать грибы — масленки. Собрали порядочное количество, пришли домой, поджарили и съели. Написал мне Рома Б. письмо консулу. Только Н. переписал и прислал мне на подпись. Продал вольно…… ский шнурок на … за 1 франк,  купил марку и завтра посылаю консулу и Слободжанскому в Сербию. Он прислал мне письмо из Сербии, прочитав моё объявление в «Общем деле».

Восемнадцатого. Послал П.К.[4] письмо, в котором я прошу его ответить как можно скорее, могу ли я надеяться, получить паспорт или нет?

Девятнадцатое ноября. Страшно болят глаза. Ходил в госпиталь. Доктор болезни глаз не назвал, но сказал «хорошо, что вовремя спохватились, а то могло быть хуже». Сейчас хожу каждый день в амбулаторию на прижигание верхней и нижней веки (внутренней стороны) ляписом.

Двадцать первого. Был танцевальный вечер, играл духовой оркестр. Была летучая почта, кабаре из публики и многое другое.

Двадцать третье ноября. Сегодня в семь часов вечера была лекция отца Спасского «Масоны». Лекция очень занимательная. Между прочим сказал предсказание Феодосия П…, сказанные незадолго до эвакуации. «Что после этой революции будет Монархия, продолжаться она будет семь лет, после монархии будет опять революция, но большие ужасы она будет иметь, то будет приход Антихриста» и другие предсказания теософов такие же, как и Ф.П., но теософы говорят, что монархия будет продолжаться только семь месяцев. Было также толкование «апокликтика». Да! Что-то будет!

Двадцать четвёртое ноября. Опять был танцевальный вечер, на котором совсем разочаровался в своей жизни.

Двадцать пятого. Французское правительство издало указ, что все русские от 16 до 60 лет,  мужчины и женщины в 45-дневный срок должны найти работу, так как после 45 дней кончается кормёжка. Освобождаются дети до 16 лет, женщины в положении, старики от 60 лет (обоих полов). Конец! Посмотрим, что будет дальше. Хорошего ждать нечего.

Двадцать седьмого. В 7 часов вечера был спектакль: водевиль «Медведь» и комедия «Юбилей», после представления были танцы. В конце была крупная драка между «корниловцами» пехот. и частной публикой, пришедшей из Бизерты. Послал с Соликовским на крейсер (в Ферривиль) письмо Роме Бигелю. Записался в список рабочих на постройку мола в Бизерте. Работа восемь часов по 10 франков. Пока не знаю, выйдет ли это дело или нет. Было бы хорошо, если бы вышло.

Двадцать  девятое ноября. Нанялся грузить уголь по 10 франков за семь часов работы. Проработал один день и больше не могу, очень болит грудь.

Тридцатое ноября. Опять была танцулька.

Третьего декабря. Была танцулька, на которой очень сильно простудился. Два дня провалялся в постели. Из-за болезни имел крупный разговор с секретарём коменданта лагеря поручиком Гневутом.

Девятого декабря. Из лагеря начали немного брать публику и отправлять на работы.

Десятого. Вечером один из моих сожителей  по бараку напился до белой горячки и всю ночь ловил чертей, вот было смеху, насмеялись вдоволь, но зато всю ночь не спали.

Одиннадцатого. Было открытие зимнего театра, шло: «Хирургия», Чехова, «Четверо» и «Самоубийца» Аверченко. Спектакль прошёл хорошо. После спектакля были танцы, летучая почта и разные призы.

Двенадцатое декабря. Иду в барак «В-6» назначать людей на работу и вдруг мне говорят: «Вам письмо». Смотрю от П.К[5]., открываю письмо и в письме паспорт. Ура! Ура! Ура! Да здравствует век авантюры. Теперь остановка за деньгами. Будут деньги, и А.С. Брут уехал! Слава Богу, что он мне помог его получить. Послал Р.Б. письмо, в котором его благодарю за его способство получить мне паспорт. Не будь его, я вряд ли получил бы паспорт.

Четырнадцатого. Встал в шесть утра, пошёл в город к Вокзальной пристани, чтобы поехать в штаб эскадры, подать рапорт с просьбой выдать мне ботинки, брюки, бельё и одеяло. Начальник штаба поставил резолюцию: «Какие вещи были отобраны при списывании, командиру «Генерала Корнилова». Я думаю, что должно что-нибудь выйти из этого дела. В субботу узнаю окончательно, получу или нет.

Семнадцатого. Был на эскадре, узнавал на счёт получения обмундирования, сказали: «Приезжайте в воскресенье или Понедельник». Получил письмо из Болгарии от Таси Матв… она узнала мой адрес из «Общего дома».

Девятнадцатое декабря. В пятницу шестнадцатого декабря было заседание флагманов и командиров в штабе, на котором начальник штаба заявил: «Господа, не удивляйтесь, если нам прикажут поднять красный флаг на судах эскадры». После Тихменеева говорил капитан второго ранга Федяевский, командир «Алексеева». «Я старый солдат, исполнял и исполню все приказания, но такого приказания не исполню. И кто попробует поднять такой флаг на моём корабле, того собственноручно расстреляю!». Обмундирования не получил. Начальник штаба отказал.

Отплытие во Францию.

Тридцатого декабря катер подошёл к борту.  Откинули полубортик, пассажиры стали входить.  При входе проверяли документы, потом указали наши места, и публика стала располагаться. Каждому были даны: шикарная койка с двумя простынями и двумя одеялами, мягкий матрас. Пассажиры никак не ожидали такого приёма! В шесть часов дали поужинать: соус из картошки и мяса, вино и  инжир, в половине девятого завалился спать. Время отхода было неизвестно. Говорили, что, когда установится погода, тогда выйдем.

Тридцать первого декабря. Встал в половине восьмого утра, выпил кофе и пошёл на палубу. В половине десятого снялись с якоря, и вышли в море. Погода не утихала. Сильно качает. В одиннадцать часов обед. На первое – бульон с пирожками, второе – суп из зелени, третье – соус из мяса  и картошки, на четвёртое – варенье.

1922 год.

Первого января. Утром в шесть часов проходили Сардинию. Огромный гористый остров. В пять часов обогнули Сардинию и прошли пролив святого Бонифация, легли курсом прямо на Марсель, по правому борту у нас была Корсика, родина Наполеона.

Второе января. Прошли Корсику. Показались берега Прованса, к вечеру подошли к Тулону. Благодаря паршивой погоде, только к утру подошли к Марселю.

Третьего. Прошли канал и вышли в порт. Пришвартовались. На борт транспорта пришла полиция, проверила документы, и пассажиры стали сходить на берег. Сошёл и я  и начал ждать возок, чтобы сдать вещи на хранение. Нашёл возок, сдал вещи и пошёл искать русского консула. Нашёл его только к вечеру. У секретаря записался на работу. Секретарь дал мне билетик для бесплатной ночёвки во французском ночлежном доме. Вечером пришёл в ночлежку. Дали мне пружинный матрас, койку, две простыни, два одеяла и подушку. В этот день я ничего не ел, берёг деньги.

Четвёртого. Утром пошёл к В.М[6]. Агенту лейтенанту Маслову просить материальной поддержки. Маслов принял очень радушно, такого приёма я давно не видел, дал мне бесплатные обеды в Красном Кресте и сказал, что поможет деньгами.

Пятого. Целый день бегал искать работу.

Шестое января. Узнал, что лейтенант Маслов выдаёт матросам бушлат на обмундирование. Полетел к нему. Получил обмундирование «крокодилового» цвета, шинель, брюки и…. Вечером пошёл встречать Новый год на «Цесаревич Георгий» к знакомым. Посидел до восьми часов вечера и пошёл в ночлежку.

Восьмого. Получил предложение на работы в качестве повара для одного. Согласился, хотя неизвестны были условия работы. Послал письмо Там.

Одиннадцатое января. Пришёл к Б.Т., и мне сказали, что сегодня нужно ехать в пять часов вечера, явится к хозяину, и с ним проеду. Скорей побежал собирать свои вещи и обедать. После обеда, посидел с друзьями и в четыре часа тронулся в путь. Пошёл к Б.Т., взял адрес и письмо и пошёл к хозяину. Пришёл. Хозяин меня спросил, обедал ли я сегодня. Я сказал, что нет! Он дал мне пять франков и сказал, чтобы пошел, поужинал и скорей приходил. Когда я вернулся, хозяин взял извозчика, и мы поехали на вокзал. На вокзале я остался при вещах, а хозяин пошёл покупать билеты. Себе купил второго класса, а мне – третьего. Сели и поехали в Тулузу. Приехали ночью в Тулузу, в половине четвёртого, ночевали на вокзале. Утром пошли в кафе, выпили кофе со сдобными булочками и пошли за автомобилем. Тут хозяин сразу взял меня на работу. Качай шины, грузи продукты и т.п. Кончили грузить и поехали. Ехали,  ехали и только на другой день приехали.

Тринадцатое января. Приехали, пообедали и легли спать, оказывается, мы проехали на автомобиле более 200 километров! Хозяин дал мне комнату, постель, постельное бельё, ботинки и ещё кое-что. До сего времени я не спрашивал у хозяина насчёт жалованья.

Четырнадцатое января. Сегодня готовил хозяину обед и он очень доволен.

Пятнадцатого. Хозяин пошёл на охоту. Убил кабана.

Шестнадцатого. Утром хозяин поехал в Париж и я остался один в замке. Здесь при замке есть ферма и на ней работают семеро русских, мило и хорошо приняли, особенно понравился А.М. из Николаева.

Семнадцатого. Отдал в селе «Карлюсе» стирать 6…. И послал письмо Там.

Двадцать четвёртое января. На правой стороне лица под челюстью вскочил небольшой прыщик. Мне посоветовали его выдавить, я его давил, давил и ничего не выдавил. На другой день утром 25-го встал и не могу повернуть голову. Там большой нарыв. Вся правая сторона лица сильно опухла и к вечеру слёг в постель.

Двадцать восьмое января. И так я провалялся три дня в постели. Нарыв ещё не лопнул, но болит меньше.

Двадцать девятого. В полдень прорвался нарыв. Мне приятели выдавили его насильно и благодаря этому на другой день, 30-го опухоль стала спадать.

Первого февраля. Снял повязку и устроил себе баню. Хорошо помылся в Шато.

Четвёртого марта. Утром стал направлять дисковую пилу. Правило сломалось, и ранил себе левую руку. Доктор говорит, что руку надо отрезать, а то смерть! Я не согласился резать и поехал в Париж. Вечером сел в поезд и пятого марта утром, в 6 часов 33 минуты прибыл в Париж.

На этом дневник матроса крейсера «Генерал Корнилов» Алексея Брута заканчивается. Как сложилась его дальнейшая жизнь в эмиграции и судьба, установить не удалось.[7]

[1] Аэростат – Н.П.

[2]Очевидно – «Салгир».

[3] Пунктиром обозначены места, сознательно не указанные автором, и слова, которые не удалось разобрать  Н.П (примечания Науменко П.И.)

[4] П.К. – польский консул – Н.П.

[5] польскому консулу – Н.П.

[6] военно-морскому  – Н.П.

[7] примечание П.Н.