В.Савилов (Севастополь)

Крымский фронт – фронт упущенных возможностей. Часть 1

В декабре-январе 1941 г. советское командование провело Керченско-Феодосийскую десантную операцию. За 9 суток активных боевых действий было высажено свыше 42 тысяч войск, которые продвинулись на 100-110 км. В итоге операции был захвачен важный в оперативном от­ношении плацдарм. Керченская группировка про­тивника понесла значительные потери, однако сумела избежать полного окружения и разгрома.

Командующий 11-й немецкой армией Э. Манштейн в послевоенных мемуарах указывал: «Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и быстро стал бы преследовать 46 пд от Керчи, а также ударил решительно вслед отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка, безнадежная не только для этого вновь возникшего участка Восточного фронта 11 армии. Решалась бы судьба всей 11 армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска — 170 пд, а после прекращения наступления с севера и 132 пд — могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней.

Но противник не сумел использовать благоприятный момент. Либо командование противника не поняло своих преимуществ в этой обстановке, либо оно не решилось немедленно их использовать. Из захваченных нами оперативных карт было видно, что высадившаяся у Феодосии 44 армия имела только одну цель — выйти к 4 января в район западнее и северо-западнее города Старый Крым имевшимися к этому времени в ее распоряжении шестью дивизиями, чтобы затем занять оборону на достигнутом рубеже. По-видимому, даже имея тройное превосходство в силах, противник не решался на смелую глубокую операцию, которая могла бы привести к разгрому 11 армии. Очевидно, он хотел накопить сперва еще больше сил.

Но противник не достиг в действительности даже упомянутого выше рубежа западнее города Старый Крым.

Наступавшая через Керчь 51 армия преследовала 46 пд очень нерешительно. Высадившаяся же у Феодосии 44 армия сначала предпринимала в решающем западном и северо-западном  направлении только осторожные вылазки. К нашему удивлению, она направила свои главные силы не в этом направлении, а на восток, навстречу 51 армии. Противник явно видел перед собой только свою тактическую цель — уничтожение наших сил на Керченском полуострове — и совершенно упустил из виду оперативную цель — пересечение основной жизненной артерии 11 армии.

Таким образом, нам удалось создать из измотанной 46 пд, прибывшего тем временем усиленного 213 пп и румынских частей очень, правда, непрочный фронт прикрытия на рубеже северные отроги Яйлы у Старого Крыма — побережье Сиваша западнее Ак-Монай. На укрепление румынских частей были посланы все офицеры, унтер-офицеры и солдаты (в том числе из состава штаба армии), которых можно было высвободить, они же должны были обеспечить правильное использование тяжелого оружия румынами».[1]

Стоит отметить, что даже после войны командующий 11-й армии недооценивал командование советских войск. То, чего так боялся Манштейн, оно как раз и планировало. Причем советский план содержал еще большую угрозу для 11-й армии, поскольку планировалось не только перерезать ж/д линию снабжения выйдя к Джанкою, а и вообще изолировать всю 11- ю армию в Крыму, путем выхода к Перекопу.

1 января 1941 г. командующий войсками Кавказского фронта доложил в Москву план операции по освобождении. Крымского полуострова. Приведем данный документ полностью:

ДОКЛАД  КОМАНДУЮЩЕГО   ВОЙСКАМИ

КАВКАЗСКОГО  ФРОНТА  НАРОДНОМУ  КОМИССАРУ  ОБОРОНЫ ПЛАНА  ОПЕРАЦИИ  ПО   ОСВОБОЖДЕНИЮ   КРЫМСКОГО   ПОЛУОСТРОВА[2]

1 января 1942 г.

Докладываю, что части Кавказского фронта в период 2—3.1.1942г. закончат Керченскую операцию и полностью освободят Керченский полуостров от немецких оккупантов.

Дальнейшая цель действий согласно вашей директиве освободить Крым.

Идея операции: ударом подвижной мотомехгруппы в направлении Пе­рекопа полностью окружить и изолировать части противника от Таврии в Крыму при одновременном наступлении на Симферополь и вдоль побережья Черного моря.

Высадкой морских десантов в районах Евпатории, Алушты содействовать общей задаче — уничтожению всех сил [противника] в Крыму.

Частями Приморской армии активными действиями содействовать выпол­нению общей задачи.

4. Состав сил и средств: армейских управлений — три, стрелковых диви­зий — двенадцать, стрелковых бригад — три, танковых батальонов — четыре, танковых бригад — одна, полков РГК — четыре, артдивизионов — один, зенартдивизионов — десять, понтонных батальонов — два, инжбатальонов —четыре, огнеметных рот — одна, дивизион гмп — один, Азовская военная флотилия и Черноморский флот (без Приморской армии).

План действий:

а)         Мехгруппой в составе двух танковых бригад, одного танкового полка, одного мотострелкового полка, одной кавдивизии, усиленной АРГК, — ударом в направлении Владиславовка, Перекоп изолировать крымскую группировку противника от Северной Таврии, прочно занять Перекоп, Чонгар, поворотом на юг основных сил добиться полного окружения и уничтожения группировки противника.

б)         51 А в составе четырех сд, двух стрелковых бригад, усиленная двумя ап АРГК, двумя инжбатами, одним понтонным батальоном, развивает наступ­ление за мехгруппой. В дальнейшем переходит к обороне  [района] Чонгар, Перекоп и не допускает подхода свежих сил [противника] в Крым.

в)         44 А в составе трех сд, усиленной одним ап АРГК, одним инжбатальоном, ударом в направлении Владиславовка, Симферополь не допустить отхода крым­ской группировки противника на север от Севастополя.

г)         9 ск в составе двух гсд ударом вдоль побережья Черного моря обеспечивает ударное крыло фронта, наступая вдоль побережья.

д)         Приморская армия в прежнем составе активными действиями сковывает противника у Севастополя, одновременно выбрасывает десант в Евпаторию для действия в направлении Симферополя.

е)         Выброской парашютного десанта в район Перекопа отрезать пути отхода противника на север до подхода мехгруппы.

ж)       ЧФ и АзВФ обеспечивают операции в Крыму, одновременно выбрасывают десанты в Алушту и Евпаторию, Геническ.

з)         47 А в составе двух сд обеспечивает побережье Черного моря на фронте Приморско-Ахтарское, Таманский полуостров.

ВВС в прежнем составе. Задачи: прикрывают сосредоточение и разверты­вание войск; не допускают подхода свежих сил противника в Крым; содействуют войскам непосредственно на поле боя; обеспечивают высадку парашютного десанта на Перекоп.

Управление: штаб фронта в Тбилиси, опергруппа — в Новороссийске. Штаб 51 А на ст. Ак-Монай; 44 А — в Феодосии; 9 ск — в Коктебеле; 47 А — в Темрюке.

Для проведения операции прошу разрешить с 3.1.42 г. начать переброску:

а)         Управления 47 А — в Орджоникидзе;  138 гсд — в Орджоникидзе; 77гсд — в Буйнакск; 56 тбр — в Вагаршабад.

б)         Начать операцию в период 8—12.1.1942 г.

в)         До начала  общей операции провести  частные  операции по высадке морских десантов с целью создания плацдармов и облегчения положения войск Приморской армии в районах Алушты, Евпатории.

КОЗЛОВ             ШАМАНИН             ТОЛБУХИН

2 января 1942 г. Директивой Ставки ВГК № 170005 предложенный план освобождения Крыма был утвержден. Прекрасно понимая, что затягивание времени сосредоточения необходимых войск повлечет  за собой  срыв срока начала операции, что могло бы привести к тому, что 11-я армия смогла бы создать прочный фронт обороны, Ставка указывала: «…Одновременно Ставка требует  всемерно ускорить сроки окончания сосредоточения войск и начала перехода в общее наступление, для чего пред­лагает использовать все возможные средства для переброски войск в Крым как по линии Черноморского военного, так и гражданского флотов. Принять все меры к быстрому перебазированию на Керченский полу­остров, а в дальнейшем и в Крым, фронтовой, и прежде всего истребительной авиации.

В случае установления отхода противника из Крыма немедленно перейти
в общее наступление всеми имеющимися в Крыму силами и средствами,
независимо от окончания сосредоточения,  с целью выхода на Перекоп и
Чонгар — отрезать пути отхода противнику. Ваше решение о начале операции донести не позднее 4 января»[3].

Увы, указанный выше план по освобождению Крыма не смогли реализовать. И дело не столько в нерешительности советского командования, о чем, как мы видели выше, указывал Манштейн. Дело было в том, что большинство частей, планируемых к участию в операции, еще только сосредотачивалось в местах погрузки. Прежде всего, это касалось основной ударной силы фронта – бронетанковых частей. Так,  полное сосредоточение частей 55-й танковой бригады в районе Новороссийска планировалось к исходу 3.1.1942 г., а в реальности первый эшелон 55-й танковой бригады отошел от станции отправления ночью 31 декабря 1941 г. и прибыл в Краснодар только 3 января 1942 г.  

Отрицательную роль сыграла недооценка возможностей Черноморского флота к десантным и транспортным перевозкам. Последние оказались далеко не блестящими. В течение 1941 г. пароходства черноморского бассейна потеряли 23 транспорта и танкера тоннажем более 500 брт каждый. Еще 26 судов получили повреждения различной тяжести. Характерно, что 17 потопленных и 16 поврежденных транспортов и танкеров стали жертвами пилотов люфтваффе. И это при том, что германская авиация в 1941 г. практически не вела целенаправленной борьбы с советскими морскими перевозками, нападая на суда от случая к случаю, как правило, во время их стоянки в портах. К началу 1942 г. в распоряжении Черноморского флота оставалось около 80 транспортных судов данной категории, причем только около 50 из них можно было использовать. Остальные находились в ремонте, как из-за боевых повреждений, так и по причинам эксплуатационного характера. Сроки ремонтов были беспрецедентно длительными. Дело в том, что до войны все суда ремонтировались на судоремонтных предприятиях Одессы, Херсона и Николаева, которые теперь были потеряны. Эвакуировать в необорудованные порты Кавказа удалось лишь часть оборудования этих предприятий. Кроме того, приоритет в ремонте имели боевые корабли, понесшие в кампании 1941 г. серьезные потери. Высадка на Керченском полуострове также легла на них тяжелым бременем – им приходилось оказывать огневую поддержку войскам с моря, конвоировать транспорты, наконец, они сами часто использовались в качестве быстроходных транспортов для доставки войск с легким вооружением. По сумме вышеизложенных причин многие транспортные суда, получившие серьезные боевые повреждения или требовавшие капитального ремонта не ремонтировались вообще и ставились на прикол до окончания войны. Сложилась ситуация когда любое прямое попадание бомбы в судно фактически означало его «гибель» как транспортной единицы.[4]

Но если с проблемой нехваткой транспортных судов еще как-то можно было справится за счет интенсивного использования имеющихся и составления грамотного графика перевозок, то вот с разыгравшейся непогодой советское командование ничего не могло сделать. И снова обратимся к языку первичных документов. Из записи переговоров Верховного Главнокомандующего и начальника Генерального штаба с командующим войсками Кавказского фронта от 5 января 1942 г:

Краснодар.  У аппарата генерал-лейтенант КОЗЛОВ.

Москва. У аппарата генерал ВАСИЛЕВСКИЙ. Говорю от товарища Сталина. Товарищ Сталин ожидает ответ на поставленные вопросы.

КОЗЛОВ. Прошу доложить Народному комиссару обороны товарищу Ста­лину: к 14 часам 5 января непосредственно перед фронтом 44-й армии установлено авиаразведкой и наземной разведкой наличие около двух пехотных дивизий и одной мотобригады. Отмечается подход и подвоз войск со стороны Симферополь, Джанкой. Подвозу войск по железной дороге препятствуем. Сегодня по докладу авиации Чонгарский железнодорожный мост разрушен.

44-я армия в районе Феодосии имеет 157 сд без тылов и одного дивизиона артиллерии, 236-ю дивизию без тылов, 63-ю горнострелковую дивизию, под­ошедшую из Керчи, без тылов и артиллерии. Техническое оснащение указан­ного состава, включая полковую артиллерию: орудий — 127, танков — 35 и, как я уже доложил, части не имеют тылов для подвозки боеприпасов и других видов снабжения.

Черноморский флот, как военный, так и гражданский, может и выделил 26 транспортов, пригодных для перебросок, остальные негодны, и один боевой корабль, на которых в течение трех суток возможно перебросить, если не будет помех со стороны погоды и авиации противника, 18 300 людей, 4 000 лошадей, один зенитный дивизион, один корпусной полк артиллерийский, два танковых батальона.

Прошу особо доложить Народному комиссару, что, начиная со второго числа января до сегодняшнего дня, на Черном море и Азовском свирепствовал жесточайший шторм, из-за которого транспорты не могли выходить из Новороссийска и входить в Феодосийский порт, и только сегодня суда пошли нормально. Причем, учитывая, что Феодосийский порт усиленно подвергается налетам авиации [противника], пришлось перенести частично разгрузку в Керчь при помощи ледоколов. Несмотря на усиленное патрулирование нашей истребительной авиации района Феодосии, за все время операции потеряно 4 транспорта, 2 повреждено и поврежден крейсер «Красный Кавказ». Се­годня, воспользовавшись подходящей погодой, на Керченский полуостров посажены 4 полка истребителей, которые облегчат обстановку в Феодосийском порту.

4)Учитывая наличие транспортов, воздействие противника, метеоусловия и то, что для начала действий необходимо иметь в районе Феодосии, кроме сосредоточенных уже там дивизий, минимально одну танковую бригаду, 24-й танковый полк, 54-й мотострелковый полк и тыловые части действующих дивизий, можно будет начать активные действия между 10 и 16 января, не дожидаясь сосредоточения всех частей, которые намечены по плану.

Прошу доложить также, что я вполне понимаю сложившуюся обстановку, всеми силами стремлюсь ускорить сроки сосредоточения, но, как назло, погода не благоприятствует. Я предполагал, что за эти четыре дня я смогу перебросить в район Феодосии не менее одной дивизии с частями усиления, [однако] этого сделать не удалось.

Через Керческий пролив предполагал перебросить три дивизии с частями усиления, не удалось перебросить ни одной, шторм и буран исключили это. В течение трех дней суда стоят в проливе, затертые льдами. Сегодня, рискуя, переправили одну бригаду по льду. Удалось перетянуть и легкую артиллерию, сейчас начали переводить еще одну дивизию. Возможно, в течение суток [ее] удастся перевести, но опять обстановка может измениться, так как ветер начинает дуть с Черного моря, температура повышается, лед начинает покрываться водой, и, возможно, придется отказаться от риска пе­реправы по льду. Единственный ледокол, имевшийся на Черном море, вчера замерз в Керченском проливе, потому что слабосильный, не мог справиться со льдом. Вот поэтому 51-я армия никак не может переправиться на Керченский полуостров. Из ее частей переправились только 302-я дивизия, которая в районе Феодосии передана мной в состав 44-й армии, и 224-я — в половинном составе, один полк 390-й дивизии, которые остановлены на Акманайских позициях.

Исходя из доложенной обстановки и возможностей, я полагал бы наиболее выгодным перейти в наступление в период между 13 и 16 января. До перехода в общее наступление в ближайшие дни перейти в частное наступление теми силами, какие есть для той цели, чтобы прощупать как следует противника и постараться навязать ему свою инициативу.

5) Высадка десантов в различных пунктах Крымского полуострова, в ча­стности в Евпатории, Алуште, Судаке, преследовала цель отвлечь внимание
противника от феодосийского направления и сковать его силы с тем, чтобы
он не мог свободно собрать их для контрудара на феодосийском направлении.
Десанты увязывались с активизацией действий на феодосийском направлении,
но этому помешал шторм, который не дал возможности выгрузить мотополк
и танковый батальон. Десант в Евпатории увязывался с действиями Приморской
армии, которая должна была теснить противника, которого осталось там не­
много, в общем направлении на Симферополь, Кача.

Ввиду того что активные действия на феодосийском направлении частью сил намечаются 8—9, я решил десант в районах Алушты и Судака сегодня не проводить, а увязать это с действиями на феодосийском направлении, хотя должен доложить, что десанты уже вышли в море. Все.

СТАЛИН. Здесь Сталин и Василевский. Общая страгетическая обстановка требует, чтобы наступление было начато не позже 12 числа. В противном случае будет поздно, так как обстановка в Крыму будет ухудшаться для наших армий. Накапливайте побольше сил в Феодосии и на Керченском полуострове, подвозите тылы, усильте авиационную группу и действуйте со всей решитель­ностью, без колебаний и без постоянных оглядываний назад. Все.

КОЗЛОВ. Приказ принимаю к исполнению, использую все средства и приложу все усилия к исполнению в срок.

СТАЛИН. Вам предоставлены гражданские и военные суда, силы у вас есть, погода стала лучше. Прошу вас не откладывать больше и начать действия не позже 12 января. Сталин, Василевский.

КОЗЛОВ. Все средства гражданского и военного флота использую полностью.

Товарищ Сталин, все силы и энергию направлю на выполнение Вашего приказа. Надеюсь на выполнение задачи. Осмелюсь доложить, что я не склонен к тому, чтобы оглядываться назад, постараюсь это оправдать. Генерал-лейтенант Козлов.

СТАЛИН.  Всего хорошего,  желаем успеха. Жмем Вашу руку.  Сталин. Василевский.[5]

Стремясь задержать сосредоточение советских войск,  командование 11-й армии в полной мере задействовало авиацию. Причем был выбран самый эффективный прием — удары по судам в портах разгрузки. Наибольшему воздействию подверглась Феодосия, поскольку именно здесь имелись наилучшие условия для выгрузки крупнотоннажных пароходов, к тому же она находилась гораздо ближе к линии фронта.

Один за другим от ударов с воздуха там погибли транспорты «Красногвардеец» (2719 брт; 31 декабря), «Ташкент» (5552 брт; 1 января), «Зырянин» (2593 брт; 4 января) и «Ногин» (2109 брт; 5 января); получили повреждения «Димитров», «Калинин», «Серов», «Жан Жорес». Крейсер «Красный Кавказ», принявший 1000 т воды через пробоины, возникшие в результате близких разрывов авиабомб, вышел из строя до августа 1942 г.

Как же немцам удалось достигнуть столь умопомрачительных успехов? Да очень просто: командование высаживавшейся в Феодосии 44-й армии в числе перевозимых войск и грузов отдало приоритет пехоте, артиллерии, танкам, а также боеприпасам и горючему. Оно опасалось немецкого контрнаступления (скажем честно – основания были), хотя на том этапе располагало большим количеством войск. Первое подразделение зенитной артиллерии было переброшено в Феодосию только 3 января. Неоднократные просьбы флота прикрыть порт истребителями ВВС Красной Армии игнорировались на том основании, что аэродром Владиславовка находился слишком близко к линии фронта и мог подвергаться артиллерийскому обстрелу. Вместо этого командующий Кавказским фронтом требовал от флота нахождения в Феодосии отряда боевых кораблей, хорошо вооруженных зенитной артиллерией. Но таких флот не имел, а обычные тральщики и сторожевые катера, которых и так не хватало для сопровождения конвоев, сами легко становились жертвами немецкой авиации. В конце концов, решили разгружать транспорта только в ночное время, а в светлое им следовало уходить из порта ждать ночи в 30-40 милях от берега. Такая тактика тоже не принесла ничего хорошего. Во-первых, поскольку командование 44-й армии не выделяло никаких дополнительных сил для выгрузки судов, она осуществлялась крайне медленно. Так, с транспорта «Кубань» за две ночных разгрузки было снято только 15% груза. Во-вторых, дрейфовавшие в море суда также подвергались налетам бомбардировщиков. 9 января люфтваффе добились нового крупного успеха, потопив на выходе из порта транспорта «Чатырдаг» (901 брт) и «Спартаковец» (958 брт). Наконец, 12 января на аэродром Фокшаны в Румынии прибыла группа I/KG100, пилоты которой были обучены минным постановкам. Результат не замедлил сказаться – рано утром 16 января, покидая порт после ночной разгрузки, на мине подорвался и затонул пароход «Жан Жорес» (3972 брт). В итоге из шести крупных транспортов, задействованных в советской десантной операции, два погибли и два получили повреждения, правда, не слишком серьезные.[6]

Переброска войск для участия в планируемой операции проходила в тяжелых условиях.  В своих мемуарах  начальник службы технического обеспечения Кавказского фронта Галкин Ф.И. отмечал: «Обо всем этом мне подробно рассказал начальник отдела ремонта Автобронетанкового управления майор Круподеров.

— Хлебнули мы горя с высадкой сто двадцать шестого отдельного танкового батальона, — вздохнул он. — Штормило так, что два раза пришлось возвращать людей в Новороссийск.[7]

В итоге 126-й танковый батальон был доставлен в Феодосию лишь 11 января.

А погода как будто подыгрывала немецкой стороне. 6 января снегопады и морозы сменились в Крыму оттепелью, начались дожди. Лед пролива покрылся водой, и переправа по льду перестала существовать. Дороги развезло. Подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия почти прекратился. Высаженные части не могли развивать наступление, поскольку части не имели тылов для подвозки боеприпасов и других видов снабжения. Вследствие зависимости от перевозок по морю, льду и раскисшим дорогам Керченского полуострова Кавказский фронт проигрывал развертывание войск для грядущего сражения за Крым 11-й армии. Пока советская сторона преодолевала громадные трудности со снабжением и сосредоточением войск, немцы сумели за это время перебросить в район Феодосии снятые из под Севастополя 170-ю и 132-ю пехотные дивизии. Прекрасно понимая значение  порта Феодосии для советских войск,  именно туда был нацелен удар немецкой 11-й армии.

К 15 января все было готово к наступлению на Феодосию. Немецкая ударная группировка состояла из  170-й, 132-й и 46-й пехотных дивизий, 213-го пехотного полка из состава 73-й пехотной дивизии, выделенного из резерва группы армии «Юг», и румынской горной бригады.

Согласно мемуарам Манштейна, он оценивал советские силы в 8 дивизий и две бригады.  Да, по количеству дивизий командующий 11-й армией не ошибался. В составе 44-й армии  в районе Феодосии  имелось 63-я горнострелковая дивизия, 157-я, 236-я и 404-я стрелковые дивизии. 51-я армия располагала 224-й, 390-й, 396-й и 398-й стрелковыми дивизиями. А вот, что скрывалось реально за этими номерами: 224-я стрелковая дивизия — без артиллерии, 390-я дивизия имела два полка, не полного состава была 396-я стрелковая дивизия, 398-я располагала лишь одним стрелковым полком, 63-я  являлась горнострелковой и имела мало тяжелого вооружения, части 157-й, 236-й и 404-й не имели тылов.

Неготовность к наступлению, растянутость по фронту,  трудности в снабжении, необходимость прикрывать широкой участок фронта от Азовского моря до Феодосии, неосведомленность о намерениях противника, отсутствие резервов и, прежде всего, резервов подвижных войск (танки, мотопехота, кавалерия), все это усложняло задачу Крымского фронта. Сильный немецкий удар по любому участку фронта мог привести к катастрофе. И, к сожалению, она произошла.  

Немецкое наступление началось 15 января 1942 г. Главный удар наносился по стыку 51-й и 44-й армии в районе Владиславовки и пришелся по частям 44-й армии: 236-й стрелковой и 63-й горнострелковой дивизиям.  Первым же авианалетом   был уничтожен штаб 44-й армии, командующий генерал Первушин получил тяжелые ранения, его обязанности стал исполнять генерал-майор Дашичев.

Части армии, ведя ожесточенные бои, вынуждены были начать отходить к Феодосии. Однако большие потери, частичная потеря управления войсками уже не позволяли создать прочную оборону на подступах к городу. В результате боев, по докладу командиров, сильно пострадали 224-я, 390-я, 302-я, 236-я, 63-я дивизии, в особенности две послед­ние, принявшие на себя главный удар немцев.

Действия противника против частей и соединений 51-й армии серьезных успехов не принесли. Ему, правда, удалось на окраине села Сеит-Асан окружить 827-й полк 302-й дивизии, но все дальнейшие атаки врага с целью развить наступление на восток были отбиты. На левом фланге армии наиболее жаркие события происходили на участке 390-й стрелковой дивизии, фактически впервые принимавшей участие в таком бою. Личный состав подразделений и частей во главе с командирами и политработниками отбивали яростные атаки противника. От советских воинов потребовалось огромное напряжение сил и воли. Враг к исходу дня выдохся, так и не прорвав оборону дивизии. Но удержать Феодосию не удалось.

Генерал В. Н. Львов решил активными действиями войск левого фланга 51-й армии задержать противника и дать возможность частям 44-й армии отойти на указанные им новые рубежи. «Противник в течение дня отбит на всем фронте, — говорилось в донесении В. Н. Львова командующему фронтом. — Пропуск Первушина на Ак-Монайские позиции обеспечиваю активными действиями на своем левом фланге». С утра 16 января в соответствии с приказом командующего противника контратаковала 390-я стрелковая дивизия. Ее полки отбросили гитлеровцев на 1,5-2 км. Тем временем подошла и вступила в бой 396-я дивизия. Противник открыл мощный артиллерийский огонь. Подразделения первых эшелонов залегли, а затем снова поднялись в атаку.  Так соединения 51-й армии, отчаянно контратакуя, сдержали натиск фашистских захватчиков, дав возможность войскам соседней армии организованно отойти и занять рубеж обороны на линии Ак-Монайских позиций.

17 января генерал В. Н. Львов через офицера связи направил исполняющему обязанности командующего 44-й армией генералу И. Ф. Дашичеву записку: «Генерал Козлов распоряжением по прямому проводу передал приказание: вы должны занять оборону Ак-Монайских позиций: Порпеч, гора Ас-Чалуле до берега Черного моря, сменив там мое охранение… Мой фронт до вашего отхода остается на занимаемой линии Батегеч, Ново-Михайловка. Не теряйте со мной связи. Провод вам будет подан. Укажите с офицером связи ваш КП с выходом на Ак-Монайский рубеж».

В ночь на 18 января 44-я армия заняла указанный ей рубеж обороны.

Захватив Феодосию, Сарыголь, Дальние Камыши, гитлеровцы решили нанести фланговый удар и по 51-й армии с целью овладеть Владиславовной, Ново-Михайловкой, отрезать и уничтожить ее части в районах Киета и Сеит-Асана.

Решительные действия наших войск на правом фланге армии остановили наступление врага на линии восточнее высоты 25,3 и Тулумчак. Окруженный противником западнее Сеит-Асана, полк 302-й дивизии сумел прорваться.к своим. Тяжелейшее испытание выпало на долю частей 390-й и 396-й стрелковых дивизий, оборонявшихся в районе Ново-Михайловки, Владиславовки. Им приходилось отбивать в день по три-четыре атаки.

Командующий фронтом 18 января приказал генералу В. Н. Львову отвести армию на Ак-Монайский перешеек, занять и оборонять позиции Арабат, Ак-Монай, Порпеч. 19 января армия заняла указанную ей полосу обороны, имея в первом эшелоне три дивизии. Остальные соединения вместе с прибывшими для усиления танковыми бригадами расположились во втором эшелоне в районах Семи Колодезей, Семисотки, Агибели, Минарели-Шибани. Штаб армии находился в районе горы Огуз-Тобе. Войска начали приводить себя в порядок, подтягивать тылы.

К сожалению, информации об участии в боях бронетехники ничтожно мало. Известно, что  сводная группа Шаповалова (танковый полк, 54-й мотострелковый полк) совместно с частями 398-й стрелковой дивизии вела бои с наступающим противником.  Попытка  же использовать в боях за Феодосию 126-й танковый батальон оказалась неудачной. Вместо того, чтобы бросить его целиком для контратаки на главном направлении, батальон раздробили и поротно «роздали» стрелковым дивизиям «для усиления». В результате он потерял 19 танков, а существенной помощи никому не оказал.[8]

В предыдущей статье[9] автором была высказана версия о высадке в Феодосии 79-го отдельного танкового батальона. В настоящий момент у автора появилось прямое доказательство, подтверждающие данную версию. На сайте «Подвиг народа» была обнародована карта  оперативного отдела Кавказского фронта от 2.1.1942 г. на которой отмечено нахождение 79-го отдельного танкового батальона  в районе Аджиголь (ныне поселок Приморский в 15 км. от Феодосии).[10]

 Однако, к сожалению, сведений об участии 79-го танкового батальона  в отражении немецкого наступления автор не имеет. Вполне возможно, что в боях декабря-января батальон, и без того не блиставший материальной частью (напомню батальон на момент высадки в Феодосию располагал 14 танками Т-26 и, возможно, упоминающиеся в литературе 20 танкеток Т-37/Т-38 так же были из состава данного танкового батальона), мог полностью утратить свою боеспособность и уже никак не мог оказать влияние на ход операции.

Информация о немецкой бронетехнике  так же скудна.  15  января  три штурмовых орудия 190-го батальона штурмовых орудий обеспечивали атаку 72-го пехотного полка на Ново-Петровку. На окраине деревне штурмовые орудия в бою уничтожили, по немецким данным, два танка Т-26, но и сами понесли потери. Попав под обстрел советских противотанковых орудий, немцы потеряли одну самоходку (экипаж погиб) и вынуждены были отступить.  Чуть позже оставшиеся в строю два самоходных орудия на высотах к юго-западу от Владиславовки вели бой с советскими танками.  По немецким данным потери советской стороны составили 16 танков Т-26 и одно противотанковое орудия, немцы же потерь не имели.[11] 

Как отмечает в своей работе Франс Куровски, 3-я батарея 197-го батальона штурмовых орудий участвовала в немецком контрнаступлении на Феодосию, однако подробности не приводит.[12]

Еще одним  дискуссионным в последнее время стал вопрос участия в боях  января 1942 г. в Крыму частей 60-го танкового батальона. 60-й танковый батальон  —  Panzer-Abteilung 60 — был сформирован на базе 2-го батальона 36-го танкового полка 14 танковой дивизии 8 января 1942 г. Как отмечают иностранные источники сведения о начале боевого пути и о материальной части батальона не известны – известно лишь, что в январе 1942 г. 60-й танковый батальон под командованием майора  Клауса Мюллера  находился в районе Сталино.[13]

Исследователь Б.Тынчеров в ряде своих работ выдвинул версию, что 60-й танковый батальон участвовал в боях за Керчь в январе 1942 г.[14] Причем главным аргументом выступила запись за 24 января 1942 г. в дневнике командующего группой армий «Юг» Федора фон Бока.  Да, действительно в дневнике есть такие строчки: «Кроме того, я спросил, есть ли смысл продолжать атаки в направлении Керчи, как это было приказано ранее, и осведомился относительно возможности перевода 60-го танкового батальона, задействованного для атак на Керчь, на фронт, где противник прорвал в нескольких местах нашу оборону.  Я считаю такое решение наиболее целесообразным, поскольку эти прорывы в настоящее время представляют огромную угрозу для группы армий».[15]

Однако не стоит забывать, что в данном случае мы имеем дело с переводной литературой. Есть и второй вариант перевода дневника Бока, но совершенно в иной интерпретации: «Прошу определиться, действительно ли верно решение продолжать сейчас наступление на Керчь и стоит ли бросать на участок прорыва крайне необходимый для упомянутого наступления на Керчь 60-й танковый батальон Эберхардта»[16].

Дневник Бока в англоязычном варианте  так же не дает нам основания утверждать о наличии в Крыму 60-го танкового батальона, поскольку в нем говорится только о намерении привлечь 60-й танковый батальон для наступления в Крыму. Но в связи с катастрофической ситуацией на участке 17-й армии, данный танковый батальон был передан именно 17-й армии.[17]

Так что говорить об однозначности факта участия 60-го танкового батальона в боях на Керченском полуострове в январе 1942г, как это делает Б. Тынчеров, слишком преждевременно, ибо кроме спорного, как видит читатель, перевода дневника Бока никакими другими доказательствами факт присутствия батальона не подтверждается. На сегодня можно лишь с большой долей вероятности предположить, что немецкое командование планировало использовать его для усиления 11-й армии, но обстоятельства вынудили передать это подразделение в состав 17-й армии.

По данным Манштейна, советские войска во время немецких атак потеряли 6700 человек убитыми, 10 тыс. пленными, 177 орудий и 85 танков.[18]

Столкнувшись с кризисом в организации наступления в Крыму, Ставка ВГК направила в Крым своих представителей — армейского комиссара 1-го ранга Л.З.Мехлиса. Вместе с армейским комиссаром 1-го ранга прибыли заместитель начальника Оперативного управления Генерального штаба — начальник Южного направления генерал-майор П. П. Вечный. В исторической литературе сложилось крайне отрицательное отношение к такому историческому персонажу как Лев Захарович Мехлис.[19] Однако в процессе работы над  темой автору стали попадаться очень интересные факты, которые в корне меняют сложившиеся представление о данном историческом персонаже.[20]

Лев Захарович Мехлис прибыл на Кавказский фронт 20 января 1942 г. Накануне (18 января) немецкие войска, перейдя в наступление, захватили Феодосию. Под угрозой потери оказался важный оперативный плацдарм, захваченный советскими войсками на Керченском полуострове в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции. А ведь отсюда по плану Ставки ВГК должно было начаться освобождение всего Крымского полуострова.

Двух дней хватило армейскому комиссару, чтобы составить представление о положении дел на фронте. 22 января он докладывал И. В. Сталину: «Прилетели в Керчь 20.01.42 г. …Застали самую неприглядную картину организации управления войсками… Комфронта Д. Т. Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Д. Т. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченскою полуострова в войсках не был…».[21]  

Основные положения сделанных Мехлисом выводов по ситуации на Керченском полуострове были подробно раскрыты[22] в приказе войскам фронта № 12 от 23 января 1942 г., анализировавшем итоги неудачных для Кавказского фронта боев 15-18 января, копия которого также была отправлена И. В. Сталину. Приказ, подписанный командующим войсками фронта Д. Т. Козловым, членом военного совета Ф. Л. Шаманиным, а также представителями Ставки Л. 3. Мехлисом и П. П. Вечным, констатировал, что были допущены «крупнейшие недочеты в организации боя и в управлении войсками».

Так, после успешного завершения десантной операции в районе Феодосии и выхода частей 44-й и 51-й армий на реку Чурук-Су войска не закрепились на занятом рубеже, не организовали соответствующей системы огня, бдительного боевого охранения, непрерывной разведки и наблюдения. В период боев командование и штабы этих армий не сумели организовать взаимодействие пехоты с авиацией. Командиры дивизий не использовали всей мощи огня артиллерии, мелкими группами бросали легкие танки Т-38 и Т-26 на неподавленную противотанковую оборону. При контратаках пехота за танками не шла, артиллерия ее не поддерживала. Плохо было организовано управление войсками от штаба армии и ниже. Штаб фронта не знал истинного положения дел в районе Феодосии. Основной рубеж обороны Керченского полуострова — Акмонайские позиции — был также подготовлен неудовлетворительно.

В приказе отмечались факты «позорного бегства в тыл» и потери управления войсками старшими и высшими командирами: командиром 9-го стрелкового корпуса генерал-майором И. Ф. Дашичевым, к тому времени уже арестованным по приказу Ставки, командиром и военным комиссаром 236-й стрелковой дивизии комбригом Морозом и батальонным комиссаром Кондрашовым, командиром 63-й горнострелковой дивизии подполковником Цендзиевским и некоторыми другими. При этом констатировалось, что в отношении трусов и дезертиров репрессивные меры на поле боя, как того требует приказ Ставки ВГК № 270, не применяются, а в войсковом и армейском тылу до сих пор отсутствует должный порядок.

Приказ обязывал:

«1. Командованию армий, дивизий, полков учесть опыт боев 15 — 18.01.42 г., немедленно навести порядок в частях.

…Полковую артиллерию и артиллерию ПТО иметь в боевых порядках пехоты…

2. Паникеров и дезертиров расстреливать на месте как предателей.
3. В трехдневный срок навести полный порядок в тылах. Организовать бесперебойное питание в любых условиях.
4. 3а проявленную трусость, потерю управления в бою Мороза и Цендзиевского снять с занимаемых должностей и предать суду военного трибунала».

Предавались суду также несколько политработников и работников военной прокуратуры фронта, без приказа оставивших поле боя.

Л. З. Мехлис дал указание специально проверить состояние ВВС и артиллерии фронта, в решающей степени определявших боеспособность фронта. Здесь также были вскрыты серьезнейшие недостатки. Мехлис добивается назначения нового командующего авиацией фронта — генерал-майора авиации Е.М.Николаенко. К тому моменту на аэродромах полуострова скопилось 110 неисправных самолетов, в результате в день производилось не более одного самолето-вылета![23]  В Крым по настоянию Л.З.Мехлиса был направлен начальником штаба 51-й армии командир 163-й стрелковой дивизии полковник Г.П.Котов.[24]  Лев Захарович не поленился и проверил состояние войсковой разведки — оказалось, что и она поставлена плохо. А разведка – это глаза и уши командования.

Прекрасно понимая, что в нынешнем состоянии войска Закавказского фронта не смогут вести, не то что наступательные, но и даже успешные оборонительные бои, представитель Ставки начал немедленно действовать.  Мехлис встретился с   начальником штаба инженерных войск Красной Армии генералом И.П. Галицким, прибывшим на Керченский полуостров для организации инженерной обороны позиций советских войск.[25] В ходе беседы Мехлис поручил генералу Галицкому  в оперативном режиме заняться укреплением оборонительных позиций советских войск: «Здесь, на Керченском полуострове, надо хорошо укрепить Ак-Монайские позиции и прикрыть их минными полями. Поэтому прошу вас приступить к минированию без промедлений».[26]

Л. 3. Мехлис действовал с присущей ему энергией, напором, свои возможности как заместителя наркома Обороны и представителя Ставки ВГК использовал сполна. С ходу, невысоко оценив командующего войсками фронта генерала Д. Т. Козлова, он взял все нити управления на себя. Мехлис вел почти непрерывные переговоры по «Бодо» (тип телеграфного аппарата — прим. авт.) и обменивался телеграммами со Ставкой, Генеральным штабом, главными управлениями Наркомата обороны. Запрашивал людское пополнение, технику, боеприпасы.

Уже 23 января 1942 г. заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант А. М. Василевский проинформировал Л. З. Мехлиса, что в соответствии с просьбой последнего и по указанию члена ГКО Г. М. Маленкова фронту отпускается 450 ручных пулеметов, 3 тысячи автоматов ППШ, по 50 минометов калибра 120 мм и 82 мм.   Прекрасно понимая значение современных видов и средство борьбы, Мехлис требовал у Ставки и получил два дивизиона реактивных минометов, противотанковые ружья и патроны к ним.

24 января в ходе новых переговоров с Василевским Мехлис узнал об удовлетворении его просьбы, обращенной к Сталину, о направлении пяти (просил три) огнеметных рот, которые с успехом можно применять как для прорыва укрепленных немецких позиций, так и для укрепления собственных оборонительных позиций. А вот получить штурмовики и бомбардировщики не удалось, вместо них высылались ремонтные бригады и запасные части для организации ремонтных работ на месте. Не обошел Мехлис и вопрос о танках, затребовав для своих войск средние танки Т-34 и тяжелые КВ.  Причем с возможностью доставки именно танков КВ пришлось поломать голову. Понимая, что тяжелые машины КВ очень нужны Крымскому фронту,  Мехлис вызвав начальника штаба ЧФ Елисеева спросил его: обеспечат ли моряки доставку в Крым танков КВ. Елисеев ответил утвердительно. Мехлис, не откладывавший дела  в долгий ящик, при нем позвонил по ВЧ  Сталину и доложил, что отправлять танки KB в Новороссийск можно.

Стремясь к сосредоточению внимания на крымских делах, представитель Ставки поставил вопрос о реорганизации фронтового управления «с целью разгрузить Военсовет от забот по Закавказью». Это предложение получило поддержку Генштаба и через несколько дней было реализовано. 28 января 1942 года Ставка ВГК организовала новый Крымский фронт, который должен был разгромить противника в Крыму.

Одной из проблем, с которыми столкнулось командование Крымского фронта, стал языковой барьер в детищах «перманентной мобилизации». Например, 390-я стрелковая дивизия С.Г.Закияна прибыла на фронт, насчитывая 553 русских, 10185 армян, азербайджанцев и грузин. 7603 человека в дивизии плохо или совсем не владели русским языком.[27]

В составе трех армий, по-существу, было шесть «национальных» формирований: 390-я армянская СД, 77-я азербайджанская ГСД, 396-я грузинская (в дальнейшем называвшаяся азербайджанской) СД, 224-я грузинская СД, 63-я грузинская ГСД, 138-я стрелковая дивизия. Последняя была укомплектована значительным количеством воинов армянской национальности.

По инициативе Мехлиса в эти и другие четыре дивизии (302-ю, 398-ю, 400-ю,404-ю СД) направлялись национальные офицерские кадры из военных училищ Северного Кавказа (их имелось 9), Закавказья (не менее 6) и курсов политсостава. Полки дивизий были переформированы по национальному признаку: из 3-х стрелковых батальонов каждого полка — один батальон стал грузинским, другие два — азербайджанским и армянским. При этом командирами батальонов и рот оставались офицеры славянских национальностей, а комиссарами и политруками — выходцы из закавказских республик

Л.З.Мехлис пытался максимально снять остроту национально-языковой проблемы: «Здесь пополнение прибывает исключительно закавказских национальностей. Такой смешанный национальный состав дивизий создает огромные трудности», — поясняет Л. З. Мехлис в разговоре по «Бодо». Как итог – было получено согласие Г. М. Маленкова на немедленное направление на Крымский фронт 15 тысяч пополнения из русских или украинцев.

Начальника артиллерии Красной Армии генерал-полковника артиллерии Н. Н. Воронова он настоятельно просит командировать 30 командиров батарей полковой и дивизионной артиллерии, 60 командиров минометных рот, начальника штаба артиллерии для 44-й армии.

Будучи начальником Главного политического управления, Л. З. Мехлис, естественно, особое внимание уделял кадрам политработников. Судя по архивным документам, он связывался по этому вопросу со своим заместителем в Москве армейским комиссаром 2-го ранга Ф. Ф. Кузнецовым по нескольку раз в неделю, особенно на первых порах.

23 января он телеграфировал:

«1) Командируйте немедленно в мое распоряжение 300 обученных политруков, участвовавших в войне, и еще 1000 политбойцов. Все нужно очень срочно…

2) …Дайте указание прислать на армию (44-ю) прокурора и председателя трибунала и по 4-5 работников прокуратуры и трибунала. Желательно всех с опытом войны. Об отправке известите».

В ответ только до 10 февраля Ф. Ф. Кузнецов, выполняя указания своего начальника, направил на Крымфронт двух кандидатов на должности комиссаров дивизий, 15 комиссаров полков, 45 комиссаров батальонов, 23 военкомов артдивизионов и батарей, 15 инструкторов по пропаганде, 7 политработников коренной национальности для работы в армянских, грузинских и азербайджанских частях, 4 — знающих немецких язык, 300 политруков, 1688 политбойцов.

Все усилия представителя Ставки ВГК подчинялись задачам предстоящего наступления советских войск в Крыму.[28]

Для усиления Крымского фронта были использованы войска, высвободившиеся 29 января 1942 г. в результате подписания договора между СССР, Великобританией и Ираном. Советские и английские войска были введены в Иран в августе 1941 г. для свержения пронемецкого правительства. После подписания договора напряженность в регионе спала, и войска из Ирана были направлены на Керченский полуостров. Благодаря прибытию танков из Ирана и хлопотам Мехлиса по усилению фронта новыми танками, войска в Крыму были существенно усилены бронетехникой.  В распоряжение Крымского фронта стали прибывать танковые части: 4 танковые бригады (39-я, 40-я, 55-я, 56-я),  танковый батальон тяжелых танков КВ (229-й).[29]

39-я бригада грузилась в порту Новороссийска на транспорт «Димитров». В трюм корабля грузились легкие Т-60, сверху, на внутренней палубе было погружено различное имущество бригады, частично грузовых машинах. На верхнюю палубу  погрузили танки Т-34, бензоцистерны с топливом и грузовики. Во время погрузки чуть не случилась трагедия – при сильном ветре опускавшийся танк повредил бензоцистерну, на палубу хлынул авиационный бензин.  Ирина Левченко, санитарка бригады, вспоминает: «Из кабины выскочил шофер, попытался закрыть брешь в цистерне рукой, но кулак проскочил внутрь; тогда он прижался к дыре плечом.

— Скорее шланг!..

Люди, находившиеся на палубе, в темноте не сразу сообразили, что произошло. Пока кто-то из матросов бегал за командиром бригады, пока по его приказанию принесли шланг, шофер сдерживал напор бензина своим телом. Жидкость выбивало с такой силой, что бойца несколько раз отбрасывало в сторону. Ноги скользили на мокром полу, руки не находили опоры на плоском торце цистерны, и все же, напрягаясь всем телом, солдат ухитрялся удерживать равновесие и зажимать собой отверстие.

Наконец приладили шланг, и бензин был спущен прямо в море.

Шофер получил серьезные химические ожоги спины, груди и особенно правого плеча.

— Как же это ты столько времени продержался, ведь как больно? — удивлялась Мария Борисовна, осторожно промывая раны.

— Так бензин-то авиационный.

— Ну и что же?

— Такой бензин, доктор, страшное дело. Кабы он весь вышел да прямо в трюм? Ого, тут и до взрыва недалече… А в трюме танки. Танкисты — хлопцы все курящие».[30]

1 февраля танки Т-34 и Т-60  прибыли в Камыш-Бурун. Тяжелые танки КВ были доставлены следующей ночью. Доставка их была сопряжена с большой трудностью.

Вот что вспоминает вице- адмирал  Г.Н. Холостяков:   Первая партия танков ожидалась через четыре дня. Надо было, прежде всего, решить, на какие суда мы их погрузим. Ведь ничего похожего на современные десантные корабли, которые с ходу принимают боевую технику и легко выгружают ее даже на необорудованный берег, флот тогда не имел.

Можно перевозить танки в трюмах больших транспортов-сухогрузов. Так и отправлялись танковые батальоны в Севастополь. Но то были сравнительно легкие Т-26. Кранов, способных опустить в трюм, а потом извлечь оттуда такую махину, как KB, ни в Новороссийске, ни в Керчи не было. Сухогрузы с их вместительными трюмами отпадали…

Шахназаров, которому тут принадлежало решающее слово, предложил размещать KB на верхних палубах канонерских лодок. Пригодным он считал также транспорт «Земляк»[31] — не очень крупный, но широкий и достаточно устойчивый.

Этот азовский грузовой теплоход был знаком мне с тех пор, когда он в числе других мобилизованных судов передавался в Новороссийске в ведение Военно-Морского Флота. На одной из пристаней порта еще лежал снятый тогда с «Земляка» последний мирный груз — марганцевая руда, предназначавшаяся заводу, который оказался уже за линией фронта. На теплоходе установили трал и две 45-миллиметровые пушки, и он стал называться вспомогательным тральщиком. А капитан Н. В. Хухаев, переведенный из запаса в кадры флота, был назначен на тот же корабль командиром в звании старшего лейтенанта.

При эвакуации Керчи в ноябре сорок первого «Земляк» пришел оттуда с сотнями раненых бойцов на борту и сам тяжело поврежденный. В корпусе насчитали до полусотни пробоин, была сбита грот-мачта, разрушена радиорубка, пострадал и гребной вал. У нас ждали ремонта другие суда, и «Земляка» отправили в Поти.

И вот он снова, как нельзя более вовремя, появился у нас в базе. Правда, еще не окончательно «вылеченный» — ремонт гребного вала и двигателей отложили до лучших времен… Прибыл и однотипный транспорт «Тракторист».[32] Началось спешное превращение этих судов в танковозы: трюмы загружались балластом, палубы покрывались настилом из железнодорожных шпал. К приходу состава с танками все было готово. Шахназаров не раз проверял свои расчеты. И все же пришлось поволноваться, когда первый KB пополз с пристани на пришвартованный к ней «Земляк». Судно резко накренилось. Казалось, еще немного — и лопнут швартовы, а танк рухнет в воду… Но все обошлось благополучно, а при погрузке следующего танка такого крена уже не было: танкисты сообразили, как надо маневрировать скоростями при въезде на корабельную палубу.[33]

Медсестра  39-й бригады так описывает разгрузку: Ночью выгружали «КВ», которые шли вслед за нами на баржах. С барж танки сошли своим ходом. Это было замечательное зрелище: как бы из пены бурного моря с горящими фарами-глазами выходили на землю богатыри-мстители! Как только они касались земли, меркли фары, и в полной темноте танки с ревом устремлялись к шоссе.[34]

Местом сосредоточения 39-й танковой бригады выбрали местечко Астабань.

39-я и 40-я танковые бригады прибыли на Крымский фронт в сокращенном составе, не имея в своем составе пехоты, артиллерии и некоторых тыловых структур. Распоряжением Л.З. Мехлиса им были приданы усиленные стрелковые роты и по 3 противотанковые пушки на бригаду. Их буксировали танки Т-34, которые находились во втором эшелоне. Состав обеих бригад был типовой: 10 KB, 10 Т-34 и 25 Т-60 имела каждая бригада.

39-й бригадой командовал подполковник Вахрушев, 40-й — подполковник Калинин.

55-я и 56-я танковые бригады прибыли из Ирана и располагали по 66 Т-26 и 27 огнеметных танков. 226-й танковый батальон насчитывал 16 танков КВ.

24-й танковый полк (46 Т-26) прибыл на Крымский фронт, согласно данным авторов работы «Битва за Крым»,  в начале февраля 1942 г.

1 февраля новый план наступления был доложен в Ставку для утверждения. Планом предусматривалось разгромить феодосийскую группировку противника и выходом на рубеж реки Биюк Карасу оказать помощь блоки­рованным войскам Севастопольского укрепленного района, для чего главный удар, силами двух армий, нанести в направлении станция Ак-Монай, Ислам-Терек, Карасубазар. Для этого выделялись следующие силы:

51-я армия — три стрелковые дивизии, две горно-стрелковые дивизии, две стрелковые бригады, три танковые бригады (55-я, 39-я и 40-я тбр), один танковый батальон KB, три артиллерийских полка РГК (111 орудий), один гвардейский минометный полк — ударом в направлении Семисотка,  Ислам-Терек,  Карасубазар,  во взаимодействии с 44-й армией, уничтожает феодосийскую группировку противника и выходит на рубеж реки Биюк Карасу в готовности наступать на Симферополь. Рубеж развертывания — Ак-Монайские позиции, главный удар — с фронта отметка 22,6, станция Ак-Монай. Войска насчитывали 190 орудий и 200 танков.

44-я армия — три стрелковые дивизии, одна горно-стрелковая дивизия , два танковых батальона, один дивизион гвардейских реактивных минометов, один гаубичный артполк (36 орудий) — ударом в направлении Владиславовка, Старый Крым во взаимодействии с 51-й армией и Черноморским флотом уничтожают феодо­сийскую группировку противника.  Рубеж  развертывания  — Ак-Монайские позиции; главный удар — (иск.) Парпач, Кош (один километр южнее [отм] 63,8). Армия имела 92 орудия и 36 танков.

47-я армия — одна стрелковая дивизия, одна горно-стрелковая дивизия, одна стрелковая бригада, одна кавалерийская дивизия, одна танковая бригада (56-я), группа Шаповалова  (56-й мсп, 13-й мотоциклетный полк, 24-й тп), составляя второй эшелон фронта, сосредоточивается в первый день операции за стыком 51-й и 44-й армий в готовности: прочно оборонять Ак-Монайские позиции (на случай контратаки противника), при успешном развитии наступ­ления армиями первого эшелона, — выбрасывает подвижную группу в на­правлении Ислам-Терек, Саргил, Карасубазар для полного уничтожения от­ ходящих частей противника из района Феодосии, остальными силами по выходе в район Тохтаба, Васильевка, Степановка, Унгут наступает на Саргил, Кара­субазар, выделив одну сд в район Желябовки для обеспечения фланга фронта со стороны Джанкоя. При особо благоприятных условиях действий 51-й армии (разгром феодосийской группировки противника 51-й и 44-й армиями)  — наступает всеми силами на Джанкой.

Первоначально наступление планировалось на 13 февраля 1942 г. Реальная действительность оказалась более суровой. Не смотря на ожидание Москвы, Крымский фронт не был готов к наступлению. 15 февраля Л. З. Мехлис вместе с П. П. Вечным были срочно вызваны к И. В. Сталину для доклада «О степени готовности войск и о ходе подготовки их».  И вполне вероятно, что именно Мехлис попросил у Сталина отсрочку и передачу Крымскому  фронту 3 стрелковых дивизий, ранее запрашиваемых командующим фронтом. Учитывая неподготовленность фронта, наступление было перенесено на 27 февраля 1942 г.  

Танковые части Крымского фронта несли потери в технике… еще не доехав до поля боя.  39-я танковая бригада подполковника Вахрушева на 30-километровом марше от порта Камыш-Бурун до деревни Астабань потеряла, к примеру, три тяжелых танка и одну «тридцатьчетверку» только из-за технических неисправностей. 229-й тяжелый танковый батальон майора Арканова оставил на маршрутах  следования четыре машины КВ.

У специалистов вызывал беспокойство вопрос о возможностях по  восстановлению в ходе боев поврежденных танков. Из фронтовых средств технического обеспечения на полуостров перебрались только склад автобронетанкового имущества и две ремонтные части. Одна из них — гарнизонная мастерская, специализировавшаяся на ремонте колесных машин, развернулась в Керчи. Другая — подвижная ремонтная база (ПРБ)  № 49 сосредоточилась в балке, в километре от поселка Алибай. Она и была, по существу, единственной танкоремонтной базой, какой располагал фронт для обслуживания двух, а в дальнейшем трех общевойсковых армий, насчитывавших сотни легких, средних и тяжелых танков. В 49-й ПРБ трудились главным образом бывшие рабочие промышленных предприятий. Они не имели навыков ремонта танков, тем более в полевых условиях.

Особенно слабым местом было полное отсутствие эвакуационных средств. Фронт располагал лишь мелкими подразделениями в виде эвакуационных отделений в танковых полках и бригадах. Но они были настолько маломощны, что потребностей удовлетворить никак не могли. Их главные эвакосредства — тракторы ЧТЗ-60 в ту пору отличались тихоходностью и большой уязвимостью. Достаточно было одной пуле попасть в радиатор или топливный бак, и трактор выбывал из строя. А ведь «челябинцы» все время работали под огнем противника.

Позднее командующий фронтом приказал создать армейские эвакороты и СПАМ (сборный пункт аварийных машин). Но опять столкнулись с трудностями: где взять для них материальную часть? Наспех собранные в машинно-тракторных станциях тракторы не намного улучшили дело. Как отмечал  Галкин Ф.И.: «Мало надежд мы возлагали и на войсковые средства ремонта. Армейские ремонтно-восстановительные батальоны имели лишь по одному отделению для ремонта танков, а роты технического обеспечения в танковых бригадах были укомплектованы неполностью. К тому же, как только начались бои, эти роты стали редеть — нести потери в людях и технике.

Справедливости ради, скажу прямо: полностью подготовиться к техническому обеспечению боевых действий войск в масштабах задуманной операции мы не успели и вынуждены были «изворачиваться», изыскивать средства и возможности на месте, на ходу. Причем в наши кланы непрерывно вносил коррективы противник».[35]

Для улучшения возможностей Крымского фронта по ремонту танков Галкин выступил с инициативой об усилении ремонтной базы фронта: Трудности наши увеличились, когда стали выбывать из строя танки Т-34 и КВ. На их ремонт пришлось целиком переключить 49-ю подвижную ремонтную базу, а восстановление танков Т-26 поручить войсковым подразделениям. Но через два-три дня стало ясно — для войск эти работы не по плечу. Тогда-то я вспомнил о 13-й стационарной ремонтной базе, оставшейся в Тбилиси. Может быть, она поможет нам? Своими соображениями поделился с генералом Павелкиным.

— Давайте попросим помощи у Закавказского округа. В тринадцатой базе много квалифицированных людей, и без ущерба для округа она может выделить нам несколько ремонтных бригад.

Генерал Павелкин, видимо, не поверил в успех моей затеи.

— Военный совет не пойдет на это.

Но я не отказался от своих намерений. Через два дня в Автобронетанковом управлении появился незнакомый генерал с улыбчивым румяным лицом и веселыми искорками в глазах. Он долго беседовал с Павелкиным, потом подошел ко мне и без тени официальности представился:

— Вольский, генерал-инспектор автобронетанковых войск Красной Армии.[36] Вот, приехал к вам… В распоряжение заместителя наркома Мехлиса.

— А разве он здесь? — вырвалось у меня.

— Здесь, — улыбнулся Вольский и почему-то хмыкнул. — Ну ладно, выкладывай свои нужды. В Москве мне сказали, что ты опытный ремонтник.

— Что с того, — возразил я. — Ремонтник я стационарный, до войны был начальником тринадцатой базы.

А здесь совсем другое дело: полевые условия и ограниченные средства…

— Но ты предлагаешь просить людей со своей прежней базы?

«Ясно, — подумал я, — Павелкин уже доложил». И твердо ответил:

— Так точно. На тринадцатой хорошие кадры, знающие машину Т-26, а у нас их две бригады, полк да отдельные батальоны.

Генерал Вольский на минуту задумался, а затем сказал:

— Дай на всякий случай список тех, кого хотел бы заполучить. Попробую поговорить с замнаркома».[37]

Предложение Галкина было поддержано Мехлисом и спустя очень короткое время  в распоряжение Крымского фронта была направлена группа работников (состоявшая как их военнослужащих, так и из вольнонаемного гражданского персонала) ремонтной базы № 13, которой усилили части по ремонту бронетехники 44-й армии.

Быт  частей Крымского фронта был ужасен.  Большие проблемы были с водой, питанием, дровами, стройматериалами. Галкин вспоминал: Ежедневно десятки «мелочей» вставали на нашtм пути и мешали нормально работать. Вот хотя бы горячая пища  и пресная вода. Где взять воду? На чем варить пищу? Дрова стали такой роскошью, о которой можно только мечтать. Топливо бывало в частях лишь тогда, когда фашистской авиации удавалось прорваться к Керчи и разбомбить одно-два здания. У свежих развалин сразу появлялся интендант и, словно паек по карточкам, распределял между соединениями остатки разрушенных или обгоревших деревянных строений.

В феврале частям разрешили использовать для варки пищи керосин или дизельное топливо: ими пропитывали камни из ракушечника. С помощью этого дорогого и не совсем удобного заменителя удавалось более или менее регулярно готовить горячую пищу.

Еще труднее было с водой: за ней приходилось путешествовать в тыл, за 10–15 километров. Недаром в одном из донесений политуправлению фронта военком инженерных войск батальонный комиссар Горбатенко писал, что снабжение водой «является крайне катастрофическим. Все озера с пресной водой войска выпили». В довершение всего начала подводить и погода. Сильные морозы и жестокие ветры превращали работу у танков на открытой местности в мучение. Рукавицы мешали, но без них каждое прикосновение к ледяному металлу срывало с пальцев кожу. Потом внезапно потеплело, полили дожди. Крымский суглинок, как губка впитывавший влагу, размок, дороги стали непроходимыми, и ремонтники, еще вчера страдавшие от холода, теперь насквозь промокали и увязали в грязи».[38]

На объективные трудности с доставкой пополнения, со снабжением войск указывал и Мехлис.  Из записи переговоров  по прямому проводу Маленкова Г.М. с представителем Ставки Мехлисом Л.З от 20 февраля 1942 г.:

МАЛЕНКОВ. Тов. Сталин спрашивает, когда же вы будете готовы к вы­полнению задания? Жду ответа.

МЕХЛИС. Докладываю. Полк М-13 прибыл в Керчь и на его сосредоточение в связи с состоянием дорог потребуется 2—3 дня. Три полка УСВ прибыли, но без амуниции и без передков, полагаю, что они могут быть дня через 3—4. К 120-мм минометам прицелы сюда еще не подошли. Ждем со дня на день. Большие трудности с продовольствием. «Кубань» наскочил на мину и возвращен с пути обратно в Новороссийск. Корабли «Суук-Су», «Димитров» сели на мель. Все эти корабли были с продовольствием. В результате этого в 51-й армии, откуда мы вернулись сегодня утром, положение с продовольствием прямо нетерпимое, бойцы систематически недоедают. Предупредил сегодня на рассвете начальника тыла Мордвинова (до сих пор он не заменен), что арестую его, если в течение двух дней не выправит положение. Серьезно нажимаем, чтобы подкормить людей и достать фураж. На это потребуется три—четыре дня. Дороги несколько лучше, чем мы прежде докладывали, но для автотранспорта непроходимы. С учетом всего этого докладываю, что к выполнению задачи будем готовы к 25-му. Полагаю, что к этому времени и дороги подсохнут и станут проходимыми для автотранспорта. Все.

МАЛЕНКОВ. Раньше никак не выйдет?

МЕХЛИС. Боюсь, что амуниция и передки к УСВ не подоспеют, ибо они на днях были на станции Миллерово. Может быть удастся сократить на один день. Главное все же в дорогах.[39]

МАЛЕНКОВ. Все дивизии находятся там, где им надлежит быть?

МЕХЛИС. Докладываю: один полк 138 сд еще не прибыл. Далее, в связи с состоянием дорог все части расположены в обороне и перегруппировка для выполнения задачи не произведена.

МАЛЕНКОВ. Этот полк от какой дивизии?

МЕХЛИС. Я сказал относительного одного полка 138-й горнострелковой дивизии. Перегруппировка по фронту для выполнения задачи потребует двое суток.[40]

Стоит ли теперь удивляться, что подготовка к наступлению Крымского фронта заняла такое время?

Во второй половине февраля 1942 года в частях Крымского фронта стали все чаще открыто поговаривать о готовящемся наступлении. А 23 февраля немцы сбросили над Ак-Монайскими позициями, в районе Огуз-Тобе и Киет, листовки, в которых похвалялись, что знают о предстоящем наступлении русских.[41] Стало ясно, что один из важнейших элементов успеха операции — внезапность — уже утерян. Однако подготовка к боям шла своим чередом. Ремонтники старались и к началу наступления вернули в строй все танки, которые можно было восстановить в полевых условиях.

На 27 февраля 51-я армия  располагала следующими танковыми частями:[42]

44-я армия располагала 24-м отдельным танковым полком, насчитывавшим 46 Т-26,  а также 124-м и 126-м отдельными танковыми батальонами. Так же стоит отметить, что по состоянию на 01 февраля 1942г. в составе 44-й армии числится и наш «знакомец» — 79-й отдельный танковый батальон. Однако уже на 01 марта батальон выводится из подчинения 44-й армии и становится частью фронтового подчинения, приобретая статус «учебного». В последующих наступательных боях Крымского фронта это танковое подразделение не участвует в связи с малочисленностью танкового парка.

47-я армия имела 56-ю танковую бригаду (66 Т-26 и 27 огнеметных танков) и 13-я мотоциклетный полк.

[1]Манштейн Э. Утерянные победы. М., 1999 г., С.247

[2]Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16, М..1996 г., С. 481-482  со ссылкой на  ЦАМО. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 1. Л. 8-10. Копия.

[3]Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16, М.: 1996 г., С.26-27  со ссылкой на  ЦАМО. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 131. Л. 1. 2. Подлинник.

[4]Морозов М. Воздушная битва за Севастополь. 1941-1942. М., 2007 г.

[5]Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16, М.  

[6]Морозов М. Воздушная битва за Севастополь. 1941-1942. М., 2007 г.

[7]Галкин Ф. И. Танки возвращаются в бой. М., 1964 г., С. 6

[8]Галкин Ф. И. Танки возвращаются в бой. М., 1964 г., С. 7

[9]Савилов В. Броня десанта//Мilitary Крым  №13, Симферополь, 2009 г.

[10]Со ссылкой на Оперативный отдел Кавказского фронта.  фонд 216 опись 1142 дело 34

[11]Куровски Ф. «Штурмгешютце» в бою: Штурмовые орудия Третьего Рейха М., 2007г., С. 107

[12]Куровски Ф. «Штурмгешютце» в бою: Штурмовые орудия Третьего Рейха М., 2007г., С. 147  

[13]http://www.lexikon-der-wehrmacht.de/Gliederungen/PanzerAbt/PanzerAbt60-R.htm

[14]В частности эта версия озвучена в работах:  «Необычная бронетехника на службе обычных преступников», «Французские трофейные танки в Крыму».  

[15]Бок Ф. фон. Я стоял у ворот Москвы. М г., 2006 г., С. 310

[16]Бок Федор, фон,  Дневники. 1939-1945 гг. Смоленск. 2006 г., С. 421

[17]Generalfeldmarschall Fedor Von Bock «The war diary 1939-1945». Schiffer Military History,Atglen,PA, р.409  

[18]Манштейн Э. Утерянные победы. М г., 1999 г., С.254

[19]Лев Заха́рович Ме́хлис (1889-1953 гг.) -советский государственный и военный деятель, генерал-полковник (1944 г.). В 1937-1940 гг. —  заместитель наркома обороны и начальник Главного политуправления Красной армии. С 1939 г. член ЦК ВКП(б) (кандидат с 1934 г.). В 1938-1952 гг. — член Оргбюро ЦК, в 1940 — 1941 гг. — нарком Госконтроля. В июне 1941 г.  вновь назначен начальником Главного политуправления и заместителем наркома обороны. Мехлису было присвоено звание армейский комиссар 1-го ранга, что соответствовало званию генерала армии.

[20]Возможно, что  в скором времени  уважаемые читатели смогут ознакомиться со статьей автора, в которой я постараюсь представить Л.З. Мехлиса в ином свете, чем он в настоящие время описывается в исторической литературе. Отдельные фрагменты будущей работы представлены и в данной статье.

[21]Мощанский И., Савин А. Борьба за Крым. Сентябрь 1941г. – июль 1942 года. Серия «Военная летопись» С.41. со ссылкой на ЦА МО ф. 32, оп. 11309, д. 139, л. 17.

[22]Т.е. все негативное, что было отмечено Мехлисом в делах Закавказского фронта  командованием Закавказским фронтом этим приказом подтверждено.

[23]После этого как-то не удивляешься «вольнице» немецкой авиации в небе над Феодосией и большими потерями советских транспортных судов.  

[24]Исаев А. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. М., 2005 г., С..236

[25]В январе 1942г. Галицкий был в Севастополе, где со специально организованной группой принимал участие в улучшении инженерной обороны СОРа и был отозван из Севастополя 26 января 1942 г. по инициативе Мехлиса.

[26]Галицкий И. П. Дорогу открывали саперы. М., 1983 г., С. 67

[27]Исаев А. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. М., 2005 г., С..237 

[28]Мощанский И, Савин А. Борьба за Крым. Сентябрь 1941г. – июль 1942 года, издание «Военная летопись», С.43-44

[29]Исаев А. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. М., 2005 г., С..236

[30]Левченко И. Н. Повесть о военных годах.  М. 1983 г., С.109

[31]Т-482 (до 29.01.1940 г. и с 10.11.1940 по 29.06.1941 гг.» Земляк «) Водоизмещение 1958 т. Размеры 73.8 х 10.4 х 3.2 м. ГЭУ дизельная, 2 х 375 л.с. Скорость 9.5/8 узлов, дальность 3500 миль. Вооружение: 2 х 76.2 мм, 1 х 45 мм, 2 х 7.62 мм пулемета (с 1943 г. 2 х 76.2 мм, 2 х 45 мм, 1 х 20 мм, 2 х 7.62 мм пулемета; с 1944 г. 2 х 76.2 мм, 3 х 45 мм, 1 х 20 мм, (1 х 4 + 2 х 1)) х 12.7 мм пулеметов; с октября 1944 г. 2 х 45 мм, 1 х 20 мм, 2 х 12.7 мм пулемета), тралы Шульца и змейковый, 120 мин. Экипаж 52 чел. Заложен осенью 1927 г., спущен в 1928 г., вступил  в строй 1.01.1930 г. С 29.10.1939 г. по 23.11.1940 г. призывался для прохождения тральной подготовки. Мобилизован 22.06.1941 г., переоборудован в  тральщик  и 4.07.1941 г. зачислен в состав ЧФ (бортовой №32). Участвовал в высадке десанта в Станичку в феврале 1943 г. 23.09.1944 г. частично разоружен и 20.11.1944 г. переформирован в транспорт. 

[32]Т-483 (до 22.08.1935 г. «Батрак», до 21.10.1936 г. «Работница», до 29.01.1940 г. и с 10.11.1940 по 29.06.1941 гг.» Тракторист «). Водоизмещение 1960 т. Размеры 73.8 х 10.4 х 3.2 м. ГЭУ дизельная, 2 х 375 л.с. Скорость 9.5 узла, дальность 3500 миль. Вооружение: 3 х 45 мм, 2 х 12.7 мм, 2 х 7.71 и 1 х 7.62 мм пулемет, (в 1945 г. 3 х 45 мм), тралы Шульца и змейковый, 120 мин. Экипаж 52 чел. Заложен осенью 1927 г., спущен в 1929 г., вступил в строй 25.05.1930 г. С 29.10.1939 г. по 23.11.1940 г. призывался для прохождения тральной подготовки. Мобилизован 22.06.1941 г., 29.06.1941 г. зачислен в состав ЧФ и получил бортовой №33, но из-за непригодности к использованию в качестве тральщика 15.05.1942 г. исключен из списков ВМФ. Во время войны использовался в качестве военного транспорта и был награжден Почетным вымпелом Наркомата морского флота.

[33]Холостяков Г.Н. Вечный огонь. М., 1976 г., С.162

[34]Левченко И. Н. Повесть о военных годах. М., 1983 г., С.112

[35]Галкин Ф. И. Танки возвращаются в бой. М., 1964 г., С.10

[36]Василий Тимофеевич Вольский (1897 — 1946). Советский военачальник, генерал-полковник танковых войск. Участник первой мировой войны, рядовой. С июня 1919 г. в РККА, участвовал в Гражданской войне, военком полка и дивизии. Помощник начальника Военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина с 20.05.1939 г. С 4.6.1940 г. — генерал-майор Участник Великой Отечественной войны. Помощник командующего 21-й армии, Юго-Западного фронта по автобронетанковым войскам (1941 г.), заместитель генерал-инспектора Главного автобронетанкового управления (1942 г.), командующего Крымским и Северо-Кавказским фронтами по танковым войскам (1942 г.). В битве под Сталинградом (с октября 1942 г.). Командир 4-го (с 18.12.42 г. — 3-го гвардейского) механизированного корпуса. С 7.2.1943 г. — генерал-лейтенант. В марте-июне 1943 г. — в госпитале по болезни. Заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии (июнь 1943 — август 1944 гг.), командующий 5-й гвардейской танковой армией (18 августа 1944 — 16 марта 1945 гг.). Генерал-полковник танковых войск (1944 г.). С марта 1945 г. на лечении.

[37]Галкин Ф. И. Танки возвращаются в бой. М., 1964 г., С.13 

[38]Галкин Ф. И. Танки возвращаются в бой. М., 1964 г., С.18 

[39]Вот когда читаешь такие документы, а не слепо веришь «общему мнению», как-то сразу меркнет созданный в отечественной историографии образ Льва Захаровича Мехлиса. Документы дают нам возможность видеть в Мехлисе  дотошного руководителя (вот я больше чем уверен, что командующий фронтом Козлов даже и не знал, что к минометам нет прицелов, где находятся передки к орудиям и когда они будут  в войсках), который видит объективную картину происходящего, который жестко умеет настоять на своем, проконтролировать выполнение своих указаний, поддержать разумные инициативы нижестоящих. И самое главное, не смотря на то кто бы не давил, отстаивать свою основанную на объективных факторах  позицию.  Ведь куда проще, просит Сталин скорого наступления – взять под козырек, сказать «Есть»  и будь что будет, чем вызывать недовольство вождя затягиванием даты наступления.  Но почему-то Мехлис так не поступает. Как-то ну не складывается с одной стороны нарисованный образ Мехлиса как угодника Сталину и  вот этот настоящий Мехлис из документов той эпохи.

[40]Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16, М., 1996 г., С. 102-103 со ссылкой на ЦАМО. Ф. 96а. Оп. 2011. Д. 26. Л. 64—66. Заверенная копия

[41]Согласно записи из дневника начальника Генерального штаба Сухопутных войск Гальдера немцы ожидали начало советского наступления (не только в Крыму, но и вообще на всем  протяжении советско-немецкого фронта) 23 февраля 1942 года, как приуроченное ко дню Красной армии.

[42]Мощанский И, Савин А. Борьба за Крым. Сентябрь 1941г. – июль 1942 года, издание «Военная летопись», С.44

Опубликовано в военно-историческом журнале «Military Крым» 

Часть 2