Американские врачи в Крымской войне

Служба американских врачей-добровольцев в России в годы Крымской войны принадлежит к числу малоизвестных, но весьма примечательных и поучительных эпизодов великой эпопеи Севастополя, «которой героем был народ русский» (Л. Н. Толстой). Деятельность американских специалистов в военных госпиталях в Крыму почти не привлекла к себе внимания ни современников, ни последующих историков. Отдельные краткие заметки об этом любопытном эпизоде обороны Севастополя затерялись в малоизвестных советскому читателю зарубежных изданиях¹. Что касается многочисленных трудов о Крымской войне или специальных работ по истории русско-американских отношений, то в них о врачах-добровольцах из США обычно даже не упоминается ².

Между тем в советских и американских архивах по этому вопросу отложилась довольно обширная и разнообразная документация. Значительное число этих документов хранится в фондах Архива внешней политики России (АВПР), Центрального государственного военно-исторического архива СССР (ЦГВИА) и Национального архива США в Вашингтоне. Много интересных сведений содержится в переписке американского посланника в Петербурге Томаса Сеймура и особенно консула США в Одессе Джона Ралли, в материалах русской миссии в Вашингтоне (АВПР) и т. д.³. Изучение всех этих материалов позволило воссоздать довольно полную картину службы американских врачей в русской армии, существенно пополнить уже известные ранее сведения и исправить отдельные неточности.

Прежде всего удалось уточнить общее число врачей-добровольцев, приехавших в Россию из США в 1854—1855 гг. Считалось установленным, что всего в годы Крымской войны в русскую армию вступило около 30 молодых американских врачей, причем приблизительно половина из них погибла от эпидемий тифа, холеры, черной оспы и т. п.

Именно эти данные приводил и такой авторитетный очевидец событий, как посланник Соединенных Штатов в С.-Петербурге Т. Сеймур⁴.

Более внимательное изучение всей совокупности документальных материалов позволило установить, что в эти годы в Россию прибыли, по крайней мере 43 американских врача: Д. Аль, Г. Боствик, Бриэли, X. Дж. Кейт, Г. Кларк, Ч. А. Дейнинджер, Дрейпер, Э. Дж. Элдридж, Фостер, У. Ф. Фанденберг, Дж. Б. С. Хэнк, П. Харрис, JI. М. Харт, Ч. Генри, Дж. Холт, Галбрейтер, Д. Джонс, Э. Дж. Джонсон, К. Кинг, Дж. Кинкел, Д. Т. Килби, Ч. А. Лис, А. Дж. Лонг, А. Ф. Моллет, X. Л. Макмиллан, У. Миллан, А. Э. Маршел, Мортон, Мэтьюс, Никлс, Дж. X. Оливер, Дж. Орен, Ч. Парк, Л. У. Рид, Ф. Х.Райс, К. Смит, Т. С. Смит, Г. Л. Смайсер, Дж. Т. Стодард, У. Трол, Турнипсид, Уимс, Уайтхед⁵.

Общее же число врачей-иностранцев, принятых на русскую службу во время Крымской войны, дошло до сотни⁶.

Прием американских врачей в русскую армию осуществлялся в соответствии со специальным «Разрешением» Николая I, причем товарищ министра иностранных дел Л. Г. Сенявин предписывал российскому поверенному в делах в Вашингтоне Э. А. Стеклю отправлять в Россию лишь тех врачей, «о коих… будут получены одобрительные отзывы» ⁷. Поступавшие на русскую службу должны были предъявлять аттестат как о профессиональном искусстве, так и о «нравственных качествах». Срок службы определялся в три года. Принятым следовало выдать паспорт и прогонные деньги до Петербурга ⁸. Позднее было издано общее «Положение» о приеме иностранных врачей на русскую службу. Согласно этому «Положению», с ноября 1854 г. все врачи, желавшие поступить на службу в русскую армию, должны были являться в российскую миссию в Берлине для заключения контракта с русским посланником А. Ф. Будбергом или состоящим при миссии генералом Бенкендорфом. В зависимости от квалификации врачам назначалось жалованье в размере от 60 до 120 рублей в месяц⁹. Такое вознаграждение можно считать довольно высоким, если учесть, что русские военные врачи, служившие в госпиталях, получали чуть ли не втрое меньше ¹⁰.

Уже в марте 1855 г. Э. А. Стекль писал о невозможности следовать на практике букве «Положения», особенно в той его части, где говорится о необходимости представлять характеристики о «благонадежности». Поверенный в делах пояснял, что американские условия создают в этом смысле ряд препятствий. Особенно трудно было выполнить требования о характеристиках и дипломах, так как в Соединенных Штатах все школы и училища частные и от официальных властей не зависят¹¹. В связи с этим поверенный в делах предлагал считать достаточным, если вместо официальной характеристики врач предъявит надежную рекомендацию. Царские власти сочли возможным прислушаться к совету Стекля. К тому же большинство американских врачей были рекомендованы весьма авторитетными лицами. Среди них мы встречаем имена бывшего президента США М. Ван-Бюрена, морского министра Дж. С. Доббина, бывших посланников США в С.-Петербурге Дж. М. Далласа и Н. С. Брауна, русского вице-консула в Новом Орлеане Э. Джонса. Многие медики заручались рекомендациями сенаторов или конгрессменов от своих штатов. Кроме того, они получали рекомендательные письма и от самого Стекля ¹².

Путь на театр военных действий был далеким, сложным и трудным. Раз в месяц ходил пассажирский пароход, пересекавший океан по маршруту Нью-Йорк — Бремен. Из Бремена нужно было добраться до Берлина, где явиться в русскую миссию. Затем по железной дороге через Варшаву следовать в Россию.

Трудное путешествие не сулило в награду ни материальных выгод, ни славы. Ехали энтузиасты, движимые искренним желанием помочь раненым и больным, а также приобрести практический опыт врачебной деятельности. Так, доктор А. Ф. Моллет из Нашвилла (Теннесси) писал, что оставил дома жену и двоих детей и отправился в путь «не из денежных соображений… ибо почти десятилетний опыт работы обеспечивал мне хорошую практику дома, но потому что надеюсь сослужить полезную службу… поддержать престиж своей профессии и показать, что в Соединенных Штатах есть хорошие хирурги» ¹³. Друзья посоветовали Моллету для большей безопасности в пути не брать с собой ничего, что могло бы выдать в нем американского врача. Вот почему он прибыл без диплома, книг, инструментов, взяв с собою лишь письма, которые можно было положить в карман.

Среди американских врачей были люди с неодинаковым жизненным опытом и различной квалификацией. Если У. Р. Трол, У. Миллан, Г. Л. Смайсер были молодыми людьми в возрасте 25—30 лет¹⁴, то Ч. А. Лис являлся опытным хирургом, занимал пост шефа департамента здравоохранения в Балтиморе и написал брошюру о санитарном состоянии этого города.¹⁵. В письме военному министру В. А. Долгорукову доктор Лис изъявил готовность немедленно приступить к самой серьезной и сложной работе, соответствующей его квалификации и опыту ¹⁶. В докладе министру директор медицинского департамента В. В. Пеликан писал, что Лис прибыл слишком поздно (прием иностранных врачей к тому времени был уже прекращен), однако, учитывая заслуги и знания этого врача, ходатайствовал о разрешении принять доктора Лиса на службу с жалованьем по 120 рублей серебром в месяц и с выдачей ему 334 рублей для возмещения путевых издержек из Вашингтона и 334 руб. на экипировку ¹⁷. Доктору Лису было предписано немедленно выехать в Гельсингфорс в распоряжение командующего войсками в Финляндии Берга ¹⁸. В Финляндию были назначены также Г. Л. Смайсер, У. Р. Трол, У. Миллан ¹⁹.

Однако большинство американских врачей находились на главном, крымском, театре военных действий — в осажденном Севастополе, а также Симферополе и Керчи. Некоторые из них после оставления русскими войсками Севастополя были переведены в другие города Юга России. Так, доктор К. Смит в январе 1856 г. был прикомандирован в должности ординатора к Киевскому военному госпиталю²⁰, а доктор Уимс в марте 1856 г. назначен в один из госпиталей в районе Кременчуга ²¹.

Большое участие в судьбе американских врачей принимали американский посланник в С>Петербурге Т. Сеймур и особенно консул США в Одессе Джон Ралли ²². Последнее не удивительно. Одесса находилась в непосредственной близости от театра военных действий, и именно через этот город направлялись американские хирурги в Севастополь. Находясь в Крыму, американские врачи продолжали регулярно переписываться с Ралли и получали от него не только моральную, но и материальную поддержку. Особый интерес представляют письма, в которых предстает картина войны, увиденная молодыми американцами в осажденном Севастополе.

Первые американские врачи (Дрейпер и Кинг) прибыли в Севастополь в конце лета 1854 г. и оказались свидетелями начала бомбардировок города²³. Доктора Кинга вскоре перевели в Симферополь, а вместо него в Севастополь приехал доктор Турнипсид, к которому весной 1855 г. присоединились Уайтхед, Харрис, Макмиллан ²⁴. Первоначально американцы жили на северной стороне, а в конце декабря по специальному распоряжению начальника севастопольского гарнизона генерала Д. Е. Остен-Сакена им предоставили квартиру в благоустроенном доме, где жил сам генерал. «Я счастлив сообщить, — писал Дрейпер из Севастополя 24 января 1855 г., — что мы ощутили со стороны генерала самое доброе отношение и с его великодушной помощью нам были созданы все удобства, о каких мы могли мечтать» ²⁵.

Несмотря на заботу русского командования, жизнь и работа в осажденном городе оказались для молодых врачей исключительно тяжелым испытанием. Американские хирурги оперировали в знаменитом здании Дворянского собрания, которое с начала военных действий было превращено в госпиталь. «Наша профессиональная работа,— писал Дрейпер, — происходит в том месте, куда первоначально доставляются раненые с 4-го, 5-го и 6-го бастионов; отведенное для этой цели здание было Дворянским собранием, которое по своему вкусу и красоте делает честь и служит украшением всего города» ²⁶.

Госпиталь, в котором работали американцы, стал широко известен по описанию Л. Н. Толстого. Страшная картина человеческих страданий, нарисованная пером гениального писателя, до сих пор потрясает воображение. «Вы входите в большую залу Собрания. Только что вы отворили дверь, вид и запах 40 или 50 ампутационных и самых тяжело раненых больных, одних на койках, большей части на полу, вдруг поражает вас… В созерцании этих страданий, — заключал Л. Н. Толстой,— почерпнете сознание своего ничтожества и спокойно, без нерешимости пойдете на бастионы…»²⁷. Не менее впечатляющее описание этого госпиталя оставил Н. И. Пирогов: «В Дворянском собрании, паркет которого покрыт корою запекшейся крови, в танцевальной зале лежат сотни ампутированных, а на хорах и биллиарде помещены корпия и бинты. Десять врачей при мне и восемь сестер трудятся неусыпно, попеременно, день и ночь, оперируя и перевязывая раненых. Вместо танцевальной музыки раздаются в огромном зале Собрания стоны раненых» ²⁸. «На трех хирургических столах почти беспрерывно подавалась хирургическая помощь при содействии сестер. Большая танцевальная зала… четыре раза наполнялась сотнями людей, подвергшихся операциям, и четыре раза опять очищалась, чтобы дать место новым страдальцам» ²⁹.

Надежды союзников на быстрое взятие Севастополя не оправдались, и им пришлось перейти к длительной и трудной осаде. По отзыву Дрейпера, оборона города день ото дня становилась все упорнее, Американский хирург писал о плохом санитарном состоянии в английском лагере, об участившихся случаях дезертирства английских и французских солдат и т. д. Его коллега доктор Кинг сообщал 3 февраля 1855 г., что Севастополь хорошо укреплен, начато строительство второй линии батарей внутри первой линии, состоящей из 1200 орудий. Во время частых вылазок русские приводят каждый раз от 5 до 15 пленных, которые жалуются на страшные лишения и бедствия в своем лагере. В апреле 1855 г. доктор Турнипсид отмечал, что с русской стороны число убитых и раненых составляет ежедневно около 600 и что сам город подвергается систематическому обстрелу³⁰.

Описывая положение в Севастополе во время восьмидневной бомбардировки, Н. И. Пирогов писал: «В понедельник, на Святой, 29 марта, в 5 часов утра мы были разбужены сильной канонадой; окна комнаты дрожали, по стенам дома как будто сотни кузнецов стучали молотками, мы вскочили, наскоро оделись и узнали, что неприятель открыл сильную бомбардировку со всех бастионов; наши отвечали; завязалась сильная канонада из тысячи пятисот осадных орудий, полетели бомбы и ракеты, мы побежали стремглав на перевязочный пункт, и вскоре вся огромная зала начала наполняться ранеными с ужасными ранами: оторванные руки, ноги по колена и по пояс приносились вместе с ранеными на носилках… У нас вдруг привалило до шестисот раненых в одну ночь, и мы сделали в течение двенадцати часов семьдесят ампутаций… На перевязочный пункт кроме солдат приносят и женщин и детей с оторванными членами от бомб, которые падают в Корабельную слободку — часть города, где еще, несмотря на видимую опасность, продолжают жить матросские жены и дети. Мы заняты и ночь и день»³¹.

14 марта (ст. стиля) 1855 г. великая княгиня Мария Николаевна составила записку для князя Долгорукова, в которой указывалось на стесненное материальное положение служащих в Крыму американских докторов Турнипсида, Дрейпера, Генри, Холта, Кинга. «Пользуя с редким искусством и знанием дела, — пишет великая княгиня, — эти молодые люди кроме самого ревностного и неутомимого исполнения своих прямых обязанностей принимают еще на себя и тот труд, который принадлежит их подчиненным и их сослуживцам» ³².

Царское правительство официально объявило о прекращении приема иностранных врачей в русскую службу в сентябре 1855 г. А между тем Стекль писал, что «просьбы американских врачей о допуске в нашу медицинскую службу становятся день ото дня многочисленнее»³³.

Несмотря на все попытки поверенного в делах объяснить обращавшимся к нему врачам, что он не может содействовать их поездке в Россию в связи с официальным прекращением приема, последние не отступали. Русским властям в ряде случаев приходилось сдаваться и зачислять американских хирургов на службу в нарушение своего постановления (так были приняты Кейт, Фанденберг, Хэнк, Кларк, Харт, Лонг, Моллет, Лис и др.). Однако не все врачи, осаждавшие здание русской миссии в Вашингтоне, преуспели в своей настойчивости. Некоторым из них был дан твердый отказ. Мы не знаем имен всех этих людей, одержимых благородным порывом. Стекль называет лишь одного из них — доктора Стоуна³⁴.

В тяжелейших условиях, без сна и отдыха работали в севастопольских госпиталях не только мужчины, но и первые русские сестры милосердия ³⁵.

Знания и опыт приходилось приобретать на месте. «Я заметил,— вспоминал позднее Н. И. Пирогов, — что не одни наши, но и иностранные врачи, поступившие к нам на службу в Крымскую войну (немцы и американцы), также не твердо знали эту азбуку хирургии»³⁶. Тем более полезной должна была стать для молодых врачей профессиональная практика под руководством Н. И. Пирогова, который, как известно, являлся автором нововведений, ставших затем классикой во врачебном искусстве. Очень важным новшеством в организации медицинского дела, которое родилось в ходе Крымской войны, было введение Н. И. Пироговым системы амбулаторных подвижных госпиталей. Русский опыт оказался и в поле зрения американских врачей, которые смогли применить его позднее у себя на родине. Спустя много лет Н. И. Пирогов писал: «До Крымской кампании устройство госпитальных бараков не было известно ни во французской, ни в английской армиях, которые построили их у себя по примеру бывших под Севастополем русских бараков, и… система бараков введена была впоследствии в обширном размере в американской междоусобной войне» ³⁷.

Положение в осажденном Севастополе ухудшилось, когда начались эпидемии тифа, а затем холеры. Весной 1855 г. Н. И. Пирогов писал, что «врачи все переболели, многие на моих глазах перемерли… у всех был тиф в большей или меньшей степени; я сам прохворал четыре недели»³⁸. Смерть собрала обильную жатву и среди американских врачей. Одним из первых тифом заболел доктор Турнипсид, но он поправился. Свежий воздух и величественная красота Чатыр-Дага помогли справиться с болезнью Ч. Генри ³⁹. Их коллеги Кинг и Дрейпер оказались менее удачливыми: первый скончался от тифа в Керчи 14 марта, а второй — в Севастополе 20 марта 1855 г. (ст. ст.) ⁴⁰. В мае 1855 г. посланник США сообщал из Петербурга, что американские врачи «все, за исключением одного, свалены лихорадкой»⁴¹. В Крыму началась жара, а вместе с ней пришла эпидемия холеры. В Севастополе от этой страшной болезни умер X. Л. Макмиллан, в Симферополе — от тифа и холеры погибли Г. Кларк, Ч. А. Дейнинджер, Д. Джонс, А. Э. Маршел; в Херсоне — Никлс. По пути домой скончались доктора Л. М. Харт — 24 марта (5 апреля) 1856 г. в Кременчуге и Дж. Т. Стодард —9 (21) января 1856 г. в Берлине⁴².

В России по достоинству оценили самоотверженный поступок американских медиков, приехавших из-за океана на помощь в трудную для русского народа годину. Уже после войны Э. А. Стекль писал, что «все врачи, которые служили в нашей армии, только с похвалой отзывались о приеме, который им был оказан у нас, и детали, которые они публиковали в прессе относительно своего пребывания в России, произвели здесь наилучший эффект» ⁴³.

Участники обороны Севастополя получили «Севастопольскую медаль» на орденской ленте Св. Георгия, а также памятную медаль «О трехлетней кампании» на ленте ордена Св. Андрея⁴⁴. Несколько человек были награждены орденом Св. Станислава. Доктор П. Харрис поступил на русскую службу 9 (21) февраля 1855 г. и уже через три с половиной месяца стал кавалером этого ордена «по засвидетельствованию главнокомандовавшего Южною армиею и военно-сухопутными и морскими силами, в Крыму находящимися, кн. Горчакова об отлично усердной службе и превосходном знании своего дела»⁴⁵. Таким же орденом были награждены Дж. Холт, Ч. А. Лис, У. Р. Трол, а доктор Ч. Генри — орденом более высокого достоинства, Св. Анны 3-й степени ⁴⁶.

Доктор Лис писал в мае 1857 г. русскому посланнику Э. А. Стеклю, что очень растроган оценкой его заслуг и «будет с гордостью хранить знаки русского ордена и передаст его своим детям». Отец же доктора Трола считал, что подобная награда «молодому человеку, только что вступившему в самостоятельную жизнь, обладает такой ценностью, которая не может быть измерена ни общепринятыми мерилами, ни долларами». Получив «Севастопольскую медаль», доктор Уайтхед писал, что она будет служить гордым воспоминанием о том, что ему «выпала честь оказать помощь офицерам и солдатам, которые покрыли славой русское оружие и завоевали Севастополю имя бессмертного» ⁴⁷. Наконец, доктор Л. У. Рид из Пенсильвании, служившей в госпитале в Симферополе, особенно гордился тем, что заслужил своей работой одобрение Н. И. Пирогова ⁴⁸.

…Имевшиеся в нашем распоряжении материалы не являются исчерпывающими. Сравнительно мало документов касается непосредственной работы американских врачей в военных госпиталях. Хотелось бы надеяться, что дальнейшие изыскания позволят открыть новые имена и дописать нужные строки в примечательной странице русско-американских отношений.

Примечания

¹ В связи со 100-летием стороны Севастополя службу американских врачей в русской армий осветила Е. М. Двойченко-Маркова в «Journal of the History of Medicine and Applied Sciences», July 1954, vol. IX, № 3, pp. 362—366. См. также E, M. Двойченко-Маркова. Русско-американская дружба во время Крымской войны. «Морские записки», т. XII, № 2, июль 1954, стр. 12—16; Е. Dvoichenko-Markov. Americans in the Crimean War. «Russian Review», vol. 13, № 2, April 1954, pp. 137—145.
² См., например, F. A. Gоlder. Russian-American Relations during the Crimean War. «The American Historical Review», vol. XXXI, №3, April 1926; B. P. Thomas. Russo-American Relations, 1815—1867. Baltimore, 1930; pp. 108—121.
³ The National Archives (далее — NA), Record Group (далее—RG), 84, American Legation, St. Petersburg, vols. 4340—4343; RG 59, Despatches from United States Ministers to Russia, vol. 16, Despatches from United States Consuls in Odessa, vol. I—II; АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д, 58, 60, 62, 66 и др.
⁴ Е. Dvoichenko-Markov. Op. cit., p. 141; Т. Сеймур — Л. Кассу, 27 февраля (И марта) 1858 г. NA, RG 84. American Legation, St. Petersburg, vol. 4340.
⁵ АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, ‘1856, д. 62, л. 61—62, 175; д. 66 (1857), л. 2—16, 19, 23—24, 27, 31, 33—38, 44—46; ЦГВИА, ф. 1, on. 1, д. 22217, л. 1; ф: 879, оп. 2, д. 229, л. 209, 418; д. 245, л. 18—23, 76, 91—99 об., 131-136, 154—170, 256—263, 283, 312 об., 357—358.
⁶ Доклад директора медицинского департамента военного министерства В. В, Пеликана министру от 24 августа 1855 г, (ст. ст.). ЦГВИА, ф. 879, оп. 2, д. 245, л. 198.
⁷ АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, 1855, д. 58, л. 141 — 144 об.
⁸ Там же. Это «Разрешение» датируется мартом 1854 г.                                                     ‘
⁹ ЦГВИА, ф. 879, оп. 2, д. 238, л. 3—9 об.
¹⁰ См. докладную записку Н. И. Пирогова В. В. Пеликану от 22 декабря 1855 г. (ст. ст.). ЦГВИА, ф. 879, оп. 2, д. 252, л. 44.
¹¹ Э. А. Стекль —Л. Г. Сенявину, 7(19) марта 1855 г. АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, 1855, д. 60, л. 289—290.
¹² Там же, л. 494—495; ЦГВИА, ф. 879, оп. 2, д. 245, л. 18, 283—283 об. и др.
¹³ Письмо Моллета В. В. Пеликану от 5(17) декабря 1855 г. ЦГВИА, ф. 879, оп. 2, д. 245, л. 383.
¹⁴ Там же, л. 20—22:
¹⁵ «Report upon the Sanitary Condition of the Streets, Lanes and Alleys of the City of Baltimore…». Ed. by Ch. A. Leas. Baltimore, 1855.
¹⁶ Письмо от 15(27) декабря 1855. ЦГВИА, ф. 879, on. 2. д. 245, л. 387—388 об.
¹⁷ Доклад от 21 декабря 1855 г. (ст. ст.); там же, л. 402—402 об.
¹⁸ Там же, л. 403—403 об.
¹⁹ Там же, л. 50—50 об. (их контракт с русским правительством был подписан 2(14) июля 1855 г.— NA, RG 84, vol. 4341).
²⁰ ЦГВИА, ф. 879, оп. 2, д. 229, л. 375—376.
²¹ Там же, л. 477—477 об.
²² Наряду с перепиской Т. Сеймура и Дж. Ралли см. также свидетельство американского атташе в С.-Петербурге А. Д. Уайта. «Autobiography of Andrew Dickson White», vol. 1. N. Y., 1905, p. 456.
²³ E. Двойченко-Маркова. Ук. соч. «Морские записки», т. XII, № 2, июль 1954, стр. 12.
²⁴ Ч. Генри —Дж. Ралли, 24 апреля (6 мая) 1855 г. —NA, RG 84, vol. 4343.
²⁵ NA, RG 59. Despatches from United States Consuls in Odessa, vol. I—II (приложение к донесению Дж. Ралли госсекретарю У. Марси от 28 января 1855 г.).
²⁶ Ibidem.
²⁷ Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 4. М., 1932, стр. 6, 9.
²⁸ Н. И. Пирогов. Севастопольские письма и воспоминания. М., 1950, стр. 63:
²⁹ Там же, стр. 114—115.
³⁰ Письмо Турнипсида от 10(22) апреля 1855 г. приложено к донесению Дж. Ралли У. Марси от 15 апреля 1855 г. — NA, RG 59, Despatches from United States Consuls in Odessa, vol. I—II.
³¹ H. И. Пирогов. Ук. соч., стр. 61—62, 63, 64.
³² ЦГВИА, ф. 1, on. 1, д. 22217, л. 1—1 об. В связи с запиской вел. кн. Марии Николаевны В. А. Долгоруков предписывал главнокомандующему кн. М. Д. Горчакову сделать «зависящие распоряжения к облегчению участи сих медиков» (там же, л. 3—3 об.).
³³ Э. А. Стекль — Л. Г. Сенявину. 15(27) января 1856 г. АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, 1856, д. 64, л. 15.
³⁴ Там же.
³⁵ Впоследствии русский опыт был использован и в США. Одной из первых сестер милосердия во время гражданской войны стала жена И. В. Турчанинова (в США — Дж. Б. Турчин) Надежда Турчанинова, урожденная княжна Львова (1826—1904). Советский писатель Александр Борщаговский опубликовал недавно исторический роман «Где поселится кузнец», посвященный судьбе И. и Н. Турчаниновых (Турчиных). Дневник Надежды Турчин за май 1863 — август 1864 г. был недавно обнаружен в частном владении и опубликован (Journal of the Illinois State Historical Society, vol. LXX, № 1, February 1977, pp. 27—89).
³⁶ H. И. Пирогов. Ук. соч., стр. 149—150.
³⁷ Там же, стр. 530. Под междоусобной войной имеется в виду гражданская война в США 1861—1865 гг.
³⁸ Там же, стр. 69.
³⁹ Дж. Ралли — Т. Сеймуру, 9 мая 1855 г. (ст. ст.); Ч. Генри — Дж. Ралли/ 24 апреля (6 мая) 1855 г.
⁴⁰ Дж. Ралли — Т. Сеймуру, 8 апреля 1855 г. (ст. ст.); А. Уайт — X. Уайту, 26 апреля 1855 г. (ст. ст.). Cornell University. A. White Papers. 7(19) июня 1855 г. канцлер К. В. Нессельроде в специальном письме на имя американского посланника выразил соболезнование в связи со смертью докторов Кинга и Дрейпера и дал высокую оценку их деятельности. NA, RG 84, vol. 4342; АВПР, ф. Канцелярия, 1855, д. 61, л. 57.
⁴¹ Т. Сеймур —У. Марси, 3 мая 1855 г. NA, RG 59, Despatches from United States Ministers to Russia, vol. 16.
⁴² Дж. Ралли — У. Марси, 1(13) апреля, 6(18) июня, 2(14) сентября, 24 октября (5 ноября) 1855 г.; 9(21) марта 1856 г. АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, 1856, д. 62, л. 153—153 об. NA, RG 59, Despatches from United States Consuls in Odessa, vol. I—II.
⁴³ Э. А. Стекль — И. M. Толстому, 12(24) ноября 1856 г., АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, 1856, д. 64, л. 320.
⁴⁴ Там же, 1857, д. 66, л. 9—44 об.
⁴⁵ Там же, 1856, д. 62, л. 61—62.
⁴⁶ Там же, 1857, д. 66, л. 15—16, 19; ЦГВИА, ф. 879, оп. 2, д. 252, л. 17, 102 об.,
⁴⁷ АВПР, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, 1857, д. 66, л. 11, 16, 19,
⁴⁸ Там же, л. 31—31 об.