Бриг «Меркурий»

Бриг «Меркурий» — российский 18-пушечный двухмачтовый парусный военный корабль. В мае 1829 года под командованием капитан-лейтенанта Александра Ивановича Казарского бриг одержал победу в бою с двумя турецкими линейными кораблями, чем увековечил своё имя и за что был награждён кормовым Георгиевским флагом.
Победа брига «Меркурий» в бою с двумя турецкими линейными кораблями — один из ярчайших эпизодов истории отечественного флота, демонстрирующий силу духа, отвагу и мастерство русских моряков. Данный эпизод получил широкую огласку, экипаж и сам корабль были щедро награждены.

********

Постройка и описание корабля
Бриг «Меркурий» был построен на Севастопольской верфи под руководством известного впоследствии корабельного мастера Ивана Яковлевича Осминина. Бриг водоизмещением 445 т был заложен в 28 января (9 февраля) 1819 года и спущен на воду 7 (19) мая 1820 года. Длина корабля по верхней палубе составляла 29,4 м, ширина – 9,4 м, осадка – 2,9 м.
Корабль предназначался специально для охраны Кавказского побережья, несения дозорной службы и разведки. В качестве материала для постройки «Меркурия» был выбран крымский дуб. После окончания постройки «Меркурий» вошёл в состав 32-го флотского экипажа. Своё имя бриг получил в честь катера «Меркурий», отличившегося во время Русско-шведской войны 1788—1790 годов.
Будучи бригом, «Меркурий» имел две мачты (фок и грот). Каждая мачта несла четыре рея и, соответственно, четыре прямых паруса. Также на грот-мачте имелся гафельный парус, улучшающий манёвренность. На штагах располагались стаксели и кливер. Кроме того, имелись лисели, применяемые на попутных ветрах. Общая площадь парусности — 856 м².
На носу брига находилась фигура бога Меркурия. Носовая фигура была поясной, хотя на изначальных чертежах Осминина предполагалось изображение фигуры в полный рост.
Вооружение брига состояло из восемнадцати 24-фунтовых карронад для ближнего боя и двух переносных трёхфунтовых пушек, имевших больший радиус действия. При необходимости пушки можно было использовать как в качестве ретирадных в портах гакаборта, так и в качестве погонных в носовых портах; таким образом, они могли применяться и при отступлении, и при преследовании противника. Карронады были установлены на верхней палубе, причём орудийные порты не закрывались, так как через них осуществлялся сток воды, попадающей на палубу. Мощность бортового залпа «Меркурия» составляла 216 фунтов чугуна.
«Меркурий» отличался от других бригов русского флота меньшей осадкой и оснащением вёслами (по семь вёсел с каждого борта). Гребли этими вёслами стоя. Бриг был устойчив и хорошо держал высокую волну, однако в тихую погоду грузнел.

История службы
В 1820—1827 годах «Меркурий» находился в плаваниях по Чёрному морю, занимаясь боевой подготовкой и выполняя отдельные приказания командования. В кампании 1827 года бриг крейсировал у берегов Абхазии, успешно боролся с судами контрабандистов. С началом русско-турецкой войны 1828—1829 годов «Меркурий» участвовал во взятии Черноморским флотом крепостей Анапа, Варна, Инада, Бургас, Сизополь. В первой половине мая 1828 года «Меркурий» принял участие в захвате двух турецких транспортов с десантом. Также в 1828 году бриг «Меркурий» участвовал в конвоировании русских транспортов. 14 (26) мая 1829 года бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Александра Ивановича Казарского принял неравный бой с двумя турецкими линейными кораблями, из которого вышел победителем — бригу удалось нанести турецким кораблям повреждения, вынудившие их выйти из боя и прекратить преследование.
Получив сильные повреждения, «Меркурий» не принимал участия в дальнейших военных походах 1830—1831 годов, а с 1832 по 1836 находился в Севастопольском адмиралтействе на капитальном ремонте. В кампаниях 1837—1839 годов бриг участвовал в высадках десантов на кавказском побережье, а в 1840—1843 годах крейсировал у берегов Кавказа.
В 1851—1852 годах «Меркурий» находился в практическом плавании в составе первой эскадры 4-й флотской дивизии. В 1853 году бриг вновь курсировал у восточных берегов Чёрного моря в составе отряда контр-адмирала Фёдора Михайловича Новосильского, который в молодости в чине лейтенанта принимал участие в бое брига с турецкими кораблями, а с 1835 по 1838 сам командовал «Меркурием».
Во время обороны Севастополя в 1855 году корпус «Меркурия» использовался в качестве понтона при наведении моста через Южную бухту, а в 1856 году его отбуксировали в Николаев, где некоторое время использовали в качестве плавучего склада. 9 (21) ноября 1857 года приказом генерал-адмирала № 180 бриг «Меркурий» по причине крайней ветхости был исключён из списков флота и вскоре разобран.

Команда брига по состоянию на май 1829 года
На май 1829 года численность команды брига «Меркурий» составляла 115 человек.
Офицеров — 5
Квартирмейстеров — 5
Матросов 1 статьи — 24
Матросов 2 статьи — 12
Старшие юнги — 43
Барабанщики — 2
Флейтщик — 1
Бомбардиры и канониры — 9
Остальные — 14
Полный список офицеров брига:
Командир — Александр Иванович Казарский, капитан-лейтенант
Фёдор Михайлович Новосильский, лейтенант
Сергей Иосифович Скарятин, лейтенант
Дмитрий Петрович Притупов, мичман
Иван Петрович Прокофьев, поручик корпуса штурманов

Капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский, командир
Казарский родился в семье отставного губернского секретаря, управляющего имением князя Любомирского. Александр был четвёртым ребёнком в семье Ивана Кузьмича и Татьяны Гавриловны Казарских. У него был младший брат Николай и три старших сестры: Прасковья, Екатерина, Матрёна.
В детстве Александр учился в церковно-приходской школе, где священник Дубровненского православного прихода преподавал ему грамоту, а молодой ксёндз — математику, латынь и французский язык. В доме Казарских не поощрялось чтение книг, зато отец привил Александру уверенность в непоколебимости устоев империи, дал чёткое понятие о чести и верности Отечеству.
В 1808 году к Казарским приехал крёстный Александра — Василий Семёнович, двоюродный брат Ивана Кузьмича. Незадолго до этого он получил должность в обер-интендантстве Черноморского флота и предложил определить Александра в Черноморское штурманское училище в Николаеве. Отец согласился и, по свидетельству капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Сущева, первого биографа Казарского, сказал на прощание: «Честное имя, Саша, — это единственное, что оставлю тебе в наследство».
Александр Казарский поступил волонтёром на флот в 1811 году, став кадетом Николаевского штурманского училища. Занятия в училище сопровождались историями о боевой славе русского флота. Среди учителей Казарского был Л. А. Латышев, плававший с Ушаковым и принимавший участие во взятии Корфу. Со времён обучения в училище кумиром Казарского на всю жизнь стал адмирал Сенявин. Будучи скромным и застенчивым, Александр тяжело сходился с людьми и настоящих друзей не имел. Тем не менее, он сошёлся с некоторыми сокурсниками по кадетскому корпусу из которых можно выделить Николая Чижова, сына военного советника и племянника заслуженного профессора Петербургского университета Дмитрия Семёновича Чижова. Казарский и Чижов стали приятелями. Николай был начитан и привил Александру любовь к литературе.
30 августа 1813 года Казарский был записан гардемарином на Черноморский флот, а в 1814-м произведён в мичманы. В начале флотской карьеры он ходил на бригантинах «Десна» и «Клеопатра», перевозивших грузы между черноморскими портами, а позже по собственному рапорту был направлен на Дунайскую флотилию, где его назначили командиром отряда мелких гребных судов в Измаиле. Перед отправкой в Измаил Александр посетил Дубровно и нашёл родной дом в запустении: отец умер, сёстры Прасковья и Екатерина вышли замуж, мать Татьяна Гавриловна уехала на свою родину в Малороссию, а Матрёна погибла, бросившись в Днепр, когда спасалась от преследовавших её французских солдат, занявших город в 1812 году.
В 1819 году Казарский был произведён в лейтенанты и назначен на фрегат «Евстафий», который отправился в Севастополь. На Черноморском флоте Казарский служил под началом Ивана Семёновича Скаловского, которого считал своим кумиром с юности. Под началом Скаловского Казарский прошёл хорошую командирскую школу, усвоил основные принципы, которыми должен руководствоваться офицер: действовать самостоятельно и решительно, уметь установить взаимопонимание с экипажем, разгадывать замыслы и опережать действия противника.
После службы на «Евстафии» Казарский выходил в практические плавания на шхуне «Севастополь», служил на транспортах «Ингул» и «Соперник», на катере «Сокол», бриге «Меркурий», командиром которого стал через несколько лет, и на линейном корабле.
В 1828 году Казарский командовал транспортным судном «Соперник». Судно участвовало в высадке войск третьей бригады и доставке вооружений. А. С. Грейг распорядился оборудовать транспорт «единорогом», что перевело транспортное судно в разряд бомбардирских кораблей. В то время, как основной флот не мог подойти к крепости по мелководью, «Соперник» под командованием Казарского в течение трёх недель, маневрируя, обстреливал её укрепления. За время осады Анапы «Соперник» получил шесть пробоин корпуса и два повреждения рангоута, но до последнего дня осады продолжал атаковать крепость. За участие во взятии Анапы Александр Казарский был произведён в капитан-лейтенанты.
В сентябре того же года по схожему сценарию была взята Варна, и за проявленную при этом храбрость Казарский был награждён золотой саблей.
На «Меркурии»
В 1829 году Грейг назначил Казарского командиром 18-пушечного брига «Меркурий». Александр Иванович служил на «Меркурии» несколькими годами раньше, поэтому корабль был ему хорошо знаком.
Под командованием капитан-лейтенанта Казарского «Меркурий» совершил один из самых выдающихся подвигов в истории морских сражений. 14 мая 1829 года 18-пушечный бриг был настигнут двумя турецкими кораблями «Селимие» и «Реал-беем», имеющими в сумме десятикратное превосходство в количестве орудий. Приняв неравный бой, экипаж брига под командованием Казарского одержал блестящую победу, нанеся противнику повреждения, принудившие его выйти из боя. Турецкий офицер с «Реал-бея» писал позже:
За свой подвиг Казарский был произведён в капитаны II ранга, награждён орденом Святого Георгия IV класса и назначен флигель-адъютантом. Также в герб Казарского, как символ готовности пожертвовать собой, было внесено изображение тульского пистолета, который Александр Иванович перед боем положил на шпиль у входа в крюйт-камеру для того, чтобы последний из оставшихся в живых офицеров выстрелом взорвал порох. Герб Казарского внесён в Часть 10 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 122.
Дальнейшая служба
В 1829 году, с 26 мая по 17 июля Казарский командовал 44-пушечным фрегатом «Поспешный» и принял участие во взятии Месемврии. С 17 июля 1829 по 1830 год он был капитаном 60-пушечного фрегата «Тенедос». Этот фрегат относился к самым крупным фрегатам русского флота, которые иногда называли 60-пушечными линейными кораблями. До октября 1829 года «Тенедос» под командованием Казарского трижды выходил к Босфору.
В 1830 году Казарский был отправлен в Англию с князем Трубецким для поздравления короля Вильгельма IV. В 1831 году за отличную службу Александр Иванович был произведён в капитаны 1-го ранга, после чего был уволен от командования кораблём и поступил в свиту Николая I. Состоя в свите, был командирован в Казань для определения целесообразности дальнейшего существования Казанского адмиралтейства. После командировки прошёл по рекам и озёрам из Белого моря до Онеги в поисках нового водного пути.
Смерть
В 1833 году Казарский был направлен для проведения ревизии и проверки тыловых контор и складов в черноморских портах, но через короткое время после прибытия в Николаев внезапно скончался от отравления. Для отравления, предположительно, использовался кофе с мышьяком.
Моцкепич, дядя Казарского, оставил ему в наследство 70 тысяч рублей, шкатулка с которыми была разграблена с участием Автомонова, николаевского полицмейстера. По свидетельству графа Бенкендорфа, Казарский собирался непременно отыскать виновного. Бенкендорф утверждал, что Автомонов имел отношения с супругой капитан-командора Михайловой, приятельница которой, Роза Ивановна, имела близкое знакомство с неким аптекарем.
Казарский, отобедав у Михайловой, выпил чашку кофе и почувствовал себя плохо. Близкая знакомая Казарских, Елизавета Фаренникова, утверждала, что в последние дни Казарский, заходя к кому-либо, ничего не ел и не пил, так как был предупреждён о возможном покушении. Даже некую немку, у которой остановился в Николаеве, он просил попробовать каждое блюдо, прежде чем самому приступить к еде. Однако Казарский не смог отказать красавице-дочери хозяина дома, которая поднесла ему чашку с отравленным кофе. За разговором Александр Иванович выпил всю чашку. По утверждению штабс-лекаря Петрушевского, к которому обратился Казарский, тот постоянно плевал, от чего на полу образовались чёрные пятна, которые не удавалось смыть. Фаренникова утверждает, что и доктор был в сговоре против Казарского, так как вместо того, чтобы дать ему противоядие, усадил его в горячую ванну несмотря на то, что сам Казарский говорил ему, что отравлен. После смерти тело Казарского почернело, голова и грудь раздулись, лицо обвалилось, волосы выпали, глазные яблоки лопнули, а ноги по ступни отвалились в гробу. Эти изменения произошли менее чем за двое суток, и некоторые авторы утверждают, что их причиной стало не отравление, а летняя жара, а причиной смерти стал обыкновенный грипп. В своей записке Бенкендорф говорит, что следствие Грейга по делу о смерти Казарского ничего не открыло и другое следствие вряд ли будет успешным, поскольку Автомонов, участие которого в заговоре против Казарского подозревал граф, является близким родственником генерал-адъютанта Лазарева.
Внешние изменения Казарского после смерти подтверждала и Елизавета Фаренникова, бывшая тому свидетельницей: «голова, лицо распухли до невозможности, почернели, как уголь; руки распухли, почернели аксельбанты, эполеты, всё почернело… когда стали класть в гроб, то волосы упали на подушку». Гибель Казарского Фаренникова связывает с его ревизорской деятельностью и беспорядками и злоупотреблениями, царившими в то время на флоте.
Во время похорон за гробом шло множество людей, среди которых были вдовы и сироты, которым Казарский много помогал. Рыдая, они кричали: «Убили, погубили нашего благодетеля! Отравили нашего отца!».
Через шесть месяцев из Санкт-Петербурга прибыла следственная комиссия, которая эксгумировала труп и извлекла внутренние органы для отправки в столицу, однако, как вспоминает Фаренникова, этим дело и кончилось.
Казарский был лично знаком с А. С. Пушкиным и К. Далем. Известен «пророческий» рисунок Пушкина, на котором тот изобразил портреты Казарского, Сильво, Фурнье, Даля и Зайцевского (над рисунком сделана подпись заглавных букв фамилий изображённых людей: Q, S, F, D, Z) и топор, касающийся Даля и Казарского, которые после были отравлены в Николаеве.

Хронология боя
Три русских военных корабля — фрегат «Штандарт» и бриги «Орфей» и «Меркурий» — крейсировали на траверзе Пендераклии, когда увидели приближающуюся к ним на горизонте турецкую эскадру, значительно превосходящую их по силам. Поскольку необходимости принимать неравный бой не было, командир «Штандарта» капитан-лейтенант П.Я. Сахновский дал сигнал идти в сторону Севастополя. Однако в тот день на море низовой ветер был слаб, и поэтому «Меркурию», обладавшему худшими ходовыми качествами, не удалось уйти от погони: несмотря на то, что были поставлены все паруса и в ход были пущены вёсла, он был настигнут двумя самыми крупными и быстроходными кораблями в турецкой эскадре — 110-пушечным «Селимие» и 74-пушечным «Реал-беем» (10-кратное превосходство в артиллерии над «Меркурием»!). На одном корабле находился адмирал (капудан-паша) турецкого флота, а другой шёл под вымпелом контр-адмирала.
Командир «Меркурия», обойдя по очереди всех офицеров, убедился в их единодушном желании принять бой, несмотря на явное неравенство сил. Первым по традиции высказался самый младший по чину — штурманский поручик И. Прокофьев. Он предложил вступить в сражение с врагом, а когда бриг будет лишён возможности сопротивляться, взорвать «Меркурий», сцепившись с одним из неприятельских кораблей. В итоге все офицеры единодушно приняли это предложение. Для исполнения этого решения капитан брига Казарский положил заряженный пистолет на шпиль перед входом в крюйт-камеру (пороховой склад), чтобы последний из оставшихся ещё в живых офицеров выстрелом из пистолета уничтожил корабль.
В половине третьего пополудни турки приблизились на расстояние выстрела, и их снаряды стали попадать в паруса и такелаж «Меркурия», а один попал в вёсла, выбив гребцов с банок. В это время Казарский еще не разрешая стрелять, чтобы не тратить напрасно заряды. Это вызвало замешательство команды. Казарский, видя это, сказал матросам ободряющие слова: «Что вы, ребята? Ничего, пускай пугают — они везут нам Георгия…». Затем капитан приказал открыть ретирадные порты и сам, вместе с другими офицерами, чтобы не убирать вёсла и не отвлекать матросов от работы, открыл огонь из ретирадного орудия.
Первым атаковал трёхдечный «Селимие», имевший 110 пушек. Турецкий корабль попытался зайти в корму брига, чтобы произвести продольный залп. Лишь тогда Казарский пробил боевую тревогу и «Меркурий», уклонившись от первого залпа, сам дал полный залп правым бортом по противнику.
Через несколько минут к левому борту «Меркурия» подошел двухдечный «Реал-бей», и русский бриг оказался зажатым между двумя вражескими кораблями. Тогда с «Селимие» закричали по-русски: «Сдавайся, убирай паруса!». В ответ на это на бриге закричали «ура» и открыли огонь из всех орудий и ружей. В результате русского огня туркам пришлось убрать с марсов и реев уже готовые абордажные команды. Помимо ядер в бриг летели книппели и брандскугели. Тем не менее, мачты оставались невредимыми и «Меркурий» сохранял подвижность. Из-за обстрела на бриге периодически возникали пожары, которые, однако, быстро ликвидировались матросами.
В начале шестого часа удачными выстрелами канонира Ивана Лисенко удалось повредить ватер-штаг и бейфут грот-марса-рея «Селимие», после чего его марсель и брамсель заполоскали и повисли. Благодаря этому попаданию корабль неприятеля лег в дрейф для ремонта. Тем не менее, вслед «Меркурию» был дан полный залп, сбивший со станка одну из пушек. Около шести часов было нанесено серьёзное повреждение и второму вражескому кораблю — «Меркурию» удалось перебить его фор-брам-рей и нок фор-марса-рея, который, падая, увлёк за собой лисели. Упав, лисели закрыли порты носовых пушек, а свёртывание марселя лишило корабль возможности маневрировать. «Реал-бей» привёлся в бейдевинд и лёг в дрейф.
«Меркурий», получивший очень серьёзные повреждения, продолжил свой поход и около 17 часов следующего дня присоединился к флоту, вышедшему из Сизополя.

Потери и повреждения
Согласно рапорту Казарского, в результате боя «Меркурий» потерял убитыми 4 человека, ранеными 6 нижних чинов, сам Казарский получил контузию головы.
Корабль получил следующие повреждения:
22 пробоины в корпусе
133 пробоины в парусах
16 повреждений в рангоуте
148 повреждений в такелаже
все гребные суда на рострах оказались разбиты
повреждена одна карронада.
Убитых с турецкой стороны, по официальным данным, нет — команда «Меркурия» ставила своей основной целью повреждение рангоута и такелажа противника, куда и были направлены выстрелы.

Реакция на подвиг
Победа маленького судна в бою с двумя большими кораблями казалась настолько фантастической, что некоторые специалисты в военно-морском деле отказывались в неё верить. Английский историк Ф. Джейн, например, говорил: «Совершенно невозможно допустить, чтобы такое маленькое судно, как „Меркурий“, вывело из строя два линейных корабля».
Газета «Одесский вестник» о сражении писала:
Подвиг сей таков, что не находится другого ему подобного в истории мореплавания; он столь удивителен, что едва можно оному поверить. Мужество, неустрашимость и самоотвержение, оказанные при сём командиром и экипажем «Меркурия», славнее тысячи побед обыкновенных.
Штурман «Реал-бея» в своём письме посланном из Биюлимана 27 мая 1829 года, так описал бой:
Во вторник с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна. Мы погнались за ними, но догнать могли только один бриг. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь… Неслыханное дело! Мы не могли заставить его сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя по всем правилам морской науки так искусно, что стыдно сказать: мы прекратили сражение, а он со славою продолжал свой путь. Ежели в великих деяниях древних и наших времён находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг — «Меркурий».
Адмирал Истомин о моряках «Меркурия» говорил: «Такого самоотвержения, такой геройской стойкости пусть ищут в других нациях со свечой…»

Позже в своём донесении адмиралу Грейгу Казарский писал:

…Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким нибудь кораблем, тот, кто ещё в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйткамеру.

В 2 часа 30 минут турки приблизились на расстояние выстрела, и их снаряды стали попадать в паруса и такелаж «Меркурия», а один попал в вёсла, выбив гребцов с банок. В это время Казарский сидел на юте для наблюдения, не разрешая стрелять, чтобы не тратить напрасно заряды, чем вызвал замешательство команды. Видя это, он немедленно успокоил матросов, сказав: «Что вы, ребята? Ничего, пускай пугают — они везут нам Георгия…» Затем капитан приказал открыть ретирадные порты и сам, вместе с другими офицерами, чтобы не убирать вёсла и не отвлекать матросов от работы, открыл огонь из ретирадного орудия.

Первым атаковал трёхдеечный «Селимие», имевший 110 пушек. Турецкий корабль хотел зайти в корму с тем, чтобы единственным продольным залпом решить исход боя. Лишь тогда Казарский пробил боевую тревогу и «Меркурий», умело маневрируя, уклонился от первого залпа и сам дал полный залп правым бортом по противнику.

Через несколько минут к левому борту «Меркурия» подошел двухдеечный «Реал-бей», и русский бриг оказался зажатым между двумя вражескими кораблями. Тогда с «Селимие» закричали по-русски: «Сдавайся, убирай паруса!». В ответ на это на бриге с громогласным «ура» открыли огонь из всех орудий и ружей.

В результате туркам пришлось убрать с марсов и реев уже готовые абордажные команды. Помимо ядер в бриг летели книппели и брандскугели. Тем не менее, мачты оставались невредимыми и «Меркурий» сохранял подвижность. Из-за обстрела на бриге периодически возникали пожары, но матросы, ни на минуту не прерывая стрельбу, в считанные минуты заливали их водой.

В начале шестого часа удачными выстрелами канонира Ивана Лисенко удалось повредить ватер-штаг и бейфут грот-марса-рея «Селимие», после чего его марсель и брамсель заполоскали и беспомощно повисли. Благодаря этому попаданию корабль неприятеля немного отстал и привёлся к ветру для ремонта. Тем не менее вслед «Меркурию» был дан полный залп, сбивший со станка одну из пушек.

Около шести часов было нанесено серьёзное повреждение и второму кораблю — «Меркурию» удалось перебить его фор-брам-рей и нок фор-марса-рея, который, падая, увлёк за собой лисели. Упав, лисели закрыли порты носовых пушек, а свёртывание марселя лишило корабль возможности маневрировать. «Реал-бей» привёлся в бейдевинд и лёг в дрейф.

«Меркурий», получивший очень серьёзные повреждения и потеряв 10 человек экипажа (из 115) убитыми и ранеными, около 17 часов следующего дня присоединился к флоту, вышедшему из Сизопол.

Награды
Бриг «Меркурий», вторым, после линейного корабля «Азов», был награждён кормовым Георгиевским флагом и вымпелом. Кроме того, указом императора предписывалось всегда иметь в составе Черноморского флота бриг, построенный по чертежам «Меркурия».
Капитан Казарский и поручик Прокофьев получили по ордену Святого Георгия IV класса, остальные офицеры — ордена Святого Владимира IV степени с бантом, нижние чины — знаки отличия военного ордена. Все офицеры были произведены в следующие чины и получили право добавить на свои фамильные гербы изображение тульского пистолета, выстрелом которого предполагалось взорвать порох в крюйт-камере в том случае, если бриг потеряет возможность сопротивляться.
Согласно резолюции императора капитан-лейтенант Казарский, кроме всего прочего, был произведён в капитаны 2 ранга и назначен флигель-адъютантом.

Причины победы «Меркурия»
При численном сравнении военной мощи турецких кораблей и русского брига — 184 орудия против 20, даже не считая разницу калибров — победа «Меркурия» представляется совершенно невозможной; тем не менее, при детальном анализе условий боя можно сделать вывод о том, что победа брига не является невероятным событием. По сравнению с турецкими кораблями, учитывая условия боя, «Меркурий» имел следующие преимущества:
Каждый из турецких кораблей мог стрелять только одним бортом, в то время как «Меркурий», имея противника по оба борта, мог использовать все имеющиеся орудия. Карронады, бывшие на вооружении у брига, были эффективны именно в ближнем бою; имея меньшие размеры, они позволяли стрелять в более высоком темпе из-за относительной простоты перезарядки.
В течение всего боя турецкие корабли не могли занять траверзного положения относительно «Меркурия» как благодаря грамотному маневрированию брига, так и по причине малой дистанции — во избежание попадания ядер одного турецкого корабля в другой. К тому же при близкой дистанции боя турецкие корабли могли попадать в более низкий борт «Меркурия» только выстрелами с нижних деков, все остальные орудия могли стрелять только по парусам и мачтам «Меркурия».

Увековечивание памяти
Первым предложил увековечить подвиг брига командующий Черноморской эскадрой адмирал М. П. Лазарев. По его же инициативе проводился сбор средств на сооружение памятника. Памятник был заложен на Матросском бульваре в 1834 году, к пятилетию подвига, а открыт в 1839-м. Автором проекта является академик архитектуры А. П. Брюллов, брат известного художника. Памятник А. И. Казарскому и подвигу брига «Меркурий» стал первым памятником, воздвигнутом в Севастополе. Общая его высота — 5,5 м. Постамент сооружен из местного крымбальского камня. Лаконичная надпись, сделанная на пьедестале, гласит: «Казарскому. Потомству в пример».
Памятник выглядит следующим образом. На высоком прямоугольном пьедестале, слегка сужающемся кверху, установлено отлитое из металла символическое военное судно античности — трирема. Верхнюю часть пьедестала украшают бронзовые жезлы бога Меркурия, именем которого назван бриг. Чугунный плинт украшен рельефами, в аллегорической форме отображающими событие, которому посвящен памятник. На трёх сторонах плинта изображены бог морей Нептун, покровитель мореплавания и торговли Меркурий, крылатая богиня победы Нике; на западной стороне выполнен барельефный портрет капитана «Меркурия» — Казарского.

Сайт: